— Почему через две недели?
— Потому что через две недели. Надо уважать чужие тайны, мадам.
— Но ты ведь написал, что тебе нужна моя помощь.
— Это была минутная слабость. Я колебался. Теперь это все позади. Решение принято. Я пришел попрощаться с вами.
Нет, она не могла попрощаться с ним и отпустить. Как она потом будет жить, если с ним что-то случится? Он же хотел рассказать ей все, но почему-то передумал или на самом деле не может.
— Юра, — сказала она, — я понимаю, что такое чужая тайна, но, может быть, все же попрощаемся по-человечески, все-таки навсегда расстаемся. Давай поднимемся ко мне, посидим на дорожку, поговорим.
Он согласился, но поставил одно условие:
— Только говорить будем о земном.
Она не поняла условия: конечно, о земном, кому это надо — отрываться от земли и витать в эмпиреях. Она не знала, куда он отправляется, поэтому так легко согласилась говорить о земном. Они пили чай с подсохшей, перележавшей пастилой и молчали. Татьяна Павловна первая нарушила тишину.
— Змей, по-моему, ты очень хочешь есть. Пойдем на кухню.
— Нет, — резко ответил он, — я и так нарушаю режим.
Он разжал кулак, у черных часов был зеленый циферблат. Часы показывали половину одиннадцатого.
— Когда часы остановятся, вы не меняйте батарейку. Пусть это будет от меня не полезная вещь, а просто память, дружественный знак.
Ого, какие слова.
— Тогда и от меня ты должен принять такой же знак. — Татьяна Павловна стала напряженно припоминать, что бы такое смогло сгодиться для подарка. И вспомнила: подковка. Маленькая из нержавейки подковка, которую она купила когда-то в Прибалтике и даже положила себе в кошелек, на счастье, чтобы деньги водились.
— Я буду носить это, — сказал Юра и постучал ладонью по груди.
— Тогда я поищу тебе подходящий шнурочек.
Через минуту она узнала, что провожает его в космос, что он стал участником перелета в другую галактику, откуда возврата нет.
— То есть можно будет вернуться, — сказал Юра, — но это будет через две тысячи лет. Представляете, на земле уже никого из знакомых…
— А мама? Ты о своей маме подумал? Каково ей будет без тебя?
— Почему «без меня»? Мы летим вместе: и мама, и папа, и еще у меня сестра есть Анна. У нас семейный экипаж.
— Анна большая?
— Как ваш Николаша. В первом классе.
И ушел, унося на груди подковку на черном шнурке. Ушел, чтобы никогда уже не увидеться с нею.
7
Теперь она боялась встретить его. Шла по двору, готовая исчезнуть, провалиться, растаять, если он вдруг замаячит на горизонте. Пусть позабудется его выдумка, пусть они встретятся, когда уже можно будет о ней не вспоминать. Этому Змею, наверное, неуютно в жизни от своих выдумок. И те, что его преследовали в тот день, когда она несла яблоки, тоже, вполне возможно, «встречали» его из космоса. Интересно, носит ли он ее подковку? И тут она подумала, что вот Николаше никогда бы не пришло в голову «лететь в космос». Хорошо это или плохо? И еще Николаша никому бы не подарил свои часы. До такого дружественного знака не дорос, да и вряд ли когда-нибудь дорастет.
