«Юра!
У тебя есть мой телефон. Не понимаю, что за нужда в переписке. Но ты, видимо, в беде, и я не могу не ответить. Можешь рассчитывать на мою помощь, если она, конечно, в пределах моих возможностей. Звони.
Т. П.»
Она положила записку под резиновый коврик возле чужой двери и назавтра со страхом, что вдруг откроется эта дверь, приподняла этот коврик. Записка лежала как лежала. Юра не приходил. И тогда на душе у нее стало муторно: не успела, что-то случилось, он просил помощи у нее, но получить не успел. Еще три раза в этот день приподнимала она резиновый коврик. Записка лежала на месте.
А вечером раздался звонок.
— Татьяна Павловна, это я, Юра! Как поживаете?
— Не бросай трубку, — в растерянности закричала она, — куда ты пропал? Я получила твое письмо. Что случилось?
— События еще все впереди, — ответил он, — вы не могли бы сейчас выйти из дома?
Она замялась. Выходить из дома не хотелось: во-первых, поздно, во-вторых, мальчишка все-таки странный: «Привет, мадам!» Вспомнилось, что он так начал свое письмо.
— А почему ты не можешь прийти ко мне?
— Потому что у вас там народ, всякие папы, внуки, а мне надо доверить вам тайну.
Не больше, не меньше. Тайну. В положенное для тайн позднее время.
— А где ты находишься?
— Близко от вас. Прямо возле вашего подъезда.
— Хорошо. Я сейчас спущусь.
Уходя, она почти машинально приблизилась к резиновому коврику и отвернула его. Записки не было.
6
Все, о чем он ей поведал, было выдумкой и ерундой. Все, что следовало сделать Татьяне Павловне, — это махнуть рукой и забыть. Ну встретила странного ребенка, ну захотела из него сделать старшего друга Николаше, ну увидела, что он просто выдумщик и обманщик, ну и что? Мало мальчишек фантазеров? Просто они не встречались Татьяне Павловне, а этот встретился. Она вышла к нему тогда во двор, увидела в темноте его маленькую фигурку, заносчивую и в то же время какую-то неустойчивую, и рассердилась на себя. Мальчишке, видимо, уже давно нужна помощь, вот он и кружит возле нее, а она его опасается.
— Юра, я тебя очень прошу, скажи мне: что происходит?
— Я покидаю землю, — сказал он тихо и грустно, — я уже никогда сюда не вернусь. Но вы не забывайте меня. А вот это возьмите на память.
Он протянул ей свои часы, о которых Николаша сказал, что они большие и черные. Она не взяла их, даже завела руки за спину.
— Юра, я тебя умоляю, скажи мне правду…
— Если бы я мог, — он вздохнул и опять протянул ей часы. — Очень вас прошу: возьмите. Ровно через две недели вы услышите обо мне и будете иначе относиться к этому подарку.
