— Читай, мой кан! — сказал мне Леонид Петрович. — Какое оригинальное изречение.
На камне было высечено:
«Сделав доброе дело, выбрось память о нем в реку и начинай творить новое.
Угурлы Темроков».
И чуть ниже — другая строка:
«Тогда и тебя будут чтить, как Угурлы.
Кожежцы».
Я думал о человеке, который широко, размашисто прожил долгую жизнь, был опорой, надеждой для всех, кто нуждался в помощи и участии.
Угурлы не забудут. Угурлы будут помнить и почитать!
Приходилось ли вам видеть белоснежный лист плотной бумаги, приколотый к большому щиту, с надписью: «План застройки»? Думаю, да, потому что в наше время это не редкость. Так вот, если вы обратили внимание, в таком плане, как правило, улицы прямые и ровные. И конечно, архитектор-проектировщик с особым старанием расставил вдоль улиц нарядные домики, утопающие в зелени. Само собой разумеется, что домики эти выписаны особенно тщательно. И, рассматривая все это, вы думаете, как хорошо было бы пожить в таком райском уголке. Но если каждое утро вы все это видите не на схеме, а наяву?
Поэтому не удивляйтесь, что Леонид Петрович, выходя на улицу, всякий раз останавливался у ворот, откуда хорошо просматривается наше селение от края и до края. Вдыхая свежий воздух — а он у нас особенный, горный, — Леонид Петрович восхищенно оглядывался: одним концом улица упиралась в густой массив зеленого леса, за которым высились горы, поблескивая на солнце белоснежным панцирем; другой конец уходил в широкую степь кавказского предгорья.
Все здесь радовало Леонида Петровича. Голопузые ребятишки, весело полоскавшиеся в воде арыка, сердитые гусаки, воинственно оберегавшие гусят, важные индюшки с выводками, спокойно пасущиеся на зеленой траве-мураве, доставляли моему аталыку истинное наслаждение.
И на этот раз, сделав смотр Кожежу, Леонид Петрович пошел по пешеходной дорожке, насвистывая что-то веселое. Я следовал за ним. Аталык останавливался около ребятишек, затевал с ними разговоры и, похвалив будущих джигитов, продолжал свой путь.
Мы шли вдоль сельской улицы. Слева арык, по которому струится мутноватая вода. Справа ограды, а за ними палисадники — зеленая защита домиков от уличной пыли и шума. Ветки фруктовых деревьев в палисадниках, отягощенные плодами, низко спустились, словно желая расцеловать землю, которая кормит и поит их.
Леонид Петрович остановился. Он смотрел на вишневое дерево, усеянное множеством красных ягод среди темно-зеленых листьев.
Протянув руку через невысокую ограду, аталык осторожно привлек к себе тяжелую ветку, унизанную монистом вишен, и вдохнул ее едва уловимый аромат.
