— Боже упаси! Да в здешнем кабаке и не держат сидра. Кто пьет пиво, а кто — напитки покрепче. Конечно, это идиотство — пить виски из таких кружек! Нальешь туда двойную порцию, разбавишь, а смотреть не на что — какая-то капля на дне!
— Ну хорошо, в таком случае я выпью пива.
Чарлтон скрылся в трактире.
— Скажите, как вам понравился мой акцент? — спросил у Молверна тот субъект, что первый приветствовал его с этакой простонародной грубоватой сердечностью. — Здорово, а?
— Можете не отвечать ему, — вмешался другой. — Он воображает себя великим знатоком диалектов. А я тебе говорю, Элистер, — ты утрируешь! Диалект твой просто курам на смех. Никто здесь так не говорит.
Вернулся Чарлтон с пивом.
— Вот что, Халлес, — сказал он, — если вы согласны немного подождать, вы пойдете в усадьбу вместе с нами. Мы должны сидеть тут до закрытия — на случай, если явится кто-нибудь из репортеров… Кстати, если они явятся, вы уж, пожалуйста, сразу смывайтесь в трактир, чтобы не портить ансамбля! Вы, так сказать, вносите диссонанс. Имейте в виду, в усадьбе нас ожидает завтрак, так что вы не прогадаете.
— Я охотно подожду. Для меня ведь здесь все ново… Признаться, я ничего не понимаю…
Чарлтон расхохотался. — Еще бы! Вам, верно, кажется, что вы попали в сумасшедший дом? Но для вашего успокоения могу сказать, что ломать эту дурацкую комедию — изображать деревенских олухов — вовсе не входит в наши повседневные обязанности. Гарстенг навязывает нам это только по временам, когда он выступает в роли защитника «патриархальной английской деревни» и тому подобной ерунды. Мы ему не раз намекали, что теперь этим не проведешь даже самого доверчивого туриста-американца. Но его разве убедишь? Нет, вы только полюбуйтесь на эти бороды! А хуже всего бакенбарды — они вечно отклеиваются!
— Да кто же вы такие? Актеры? — спросил сильно заинтересованный Халлес.
— Бог с вами! Нет! Мы просто бедные угнетенные писатели — как и вы, вероятно?
— Да, вы угадали. Мой комиссионер направил меня сюда. Он сказал, что придется делать какую-то литературную работу.
— А кстати, кто ваш комиссионер?
— Кларкснуэл.
— Вот как! Знаете, я тоже пользуюсь его услугами. Неплохой старикан, старается для нашего брата. Уж если он вас послал сюда — значит вы писатель хороший.
— Не знаю, хороший или нет. Раньше мне казалось, что у меня есть что сказать людям и что я умею писать. Но теперь я уже в этом не уверен.
— Понятно. Все мы это пережили. Пишешь, пишешь — а тебе почти все возвращают из редакций обратно, и не заработаешь даже на кусок хлеба. Чтобы иметь хоть какой-нибудь верный заработок, берешься за переводы, за любую литературную поденщину. Кому-кому, а мне это знакомо! Как-то я взялся написать историю одной торговой фирмы, которая изготовляет жестяные ковши и ведра для мусора. Сколько труда было положено! Ну и работа! Она отнимает уйму времени, высасывает из человека всю энергию, которая нужна для творчества. Да, да, дорогой мой, все мы прошли через это…
