Вдруг все, как по команде, затянули песню. Молверн Халлес, не дойдя до них, круто остановился. Слова песни были ясно слышны:
Мы старой Англии сыны — эй-эй-эй!
С утра поем, до ночи пьем, и нет нас веселей.
Сидр у нас лучше всех — подходи смелей,
С утра поем, до ночи пьем, и нет нас веселей.
Вдосталь у нас ягнят,
И коров, и поросят,
Во всей старой Англии нет нас веселей!
Молверн не знал, что и думать. «Господи, помилуй!» — буркнул он про себя и подошел ближе.
Один из сидевших весело помахал ему кружкой и крикнул:
— Здорово, молодой человек! Что-то не припомню, чтобы я вас встречал в здешних местах. Приезжий, должно быть, а?
Все затянули второй куплет, только один встал и шагнул навстречу Молверну.
— Вы из этих… из газетчиков, сэр?
— Нет, — ответил Молверн, все более и более недоумевая. — Я приехал в усадьбу. Не скажете ли, как туда пройти?
Его собеседник повернулся, замахал рукой остальным и крикнул:
— Все в порядке, ребята! Незачем глотки драть!
Певцы мгновенно умолкли.
— Так вы, должно быть, Халлес? Наша секретарша предупредила меня, что вы можете приехать этим автобусом, и велела вас высматривать. Но сюда ждут сегодня репортеров от газеты, и мы подумали, что вы — один из них. Вот на всякий случай и разыграли деревенских простаков. Я говорил, что не приедут они так рано, но Гарстенг требовал, чтобы мы пошли сюда ломать комедию. Это Артур Гарстенг — тот, известный. Он затевает сегодня вечером грандиозное представление и вообразил, что репортерам другого дела нет, как приезжать с утра и торчать тут целый день. Дьявольское самомнение!.. Ну, пойдемте, я вас познакомлю с нашими. Да, забыл представиться: Чарлтон, Эндрью Чарлтон.
Халлес был настолько поражен видом людей, с которыми его знакомили, что не запомнил ни одной фамилии. Он смотрел на них во все глаза. Шляпы на всех были ветхие, засаленные, одежда грязная и явно с чужого плеча. Ни на ком не было воротничка — у одних шея была обмотана каким-то тряпьем, другие бесцеремонно выставляли напоказ запонки у ворота рубахи. На сапогах налипли комья глины, руки были грязные. У некоторых были фантастически длинные бороды.
— Ну что, видали вы когда что-либо подобное? — сказал Чарлтон. — Все это барахло добыто из киностудий в Эндертоне. Гарстенг купил его задешево, когда студии ликвидировались. Ну-ка, ребята, подвиньтесь, дайте место гостю! Что пить будете, Халлес?
— А вы все пьете сидр? — довольно кисло спросил Молверн, вспомнив слова только что слышанной песни.
