— Никакой, — отозвался Тревельян. — И потому-то я думаю, что эта беда нас минует. А серьезной угрозой для нас, если хотите знать, являются отношения наших хозяев. Гарстенг и Клигнанкорт оба скользкие, как угри, и каждый готов в любой момент утопить другого. Ведь связать друг друга договором они не могут — попробуй-ка обратись в суд с таким делом! Конечно, пока они загребают денежки, они не разойдутся. Но как только одному из них подвернется что-нибудь повыгоднее, он пошлет другого к чёрту, а с ним и всех нас.
— Я ставлю на Клигнанкорта, — сказал Мертон. — Семнадцать поколений графов что-нибудь да значат: немало низкого коварства он от них унаследовал.
— В общем вы все, я вижу, того мнения, что мы никак не можем быть уверенными в завтрашнем дне, — заключил Халлес.
— Так-то так, — согласился Сайкс, — Мы, конечно, и раньше знали, что положение наше непрочно, но все же эта скандальная история сильно повредила нашей репутации, — и этого не следует недооценивать. Собственно говоря, не только мы, но и все наши клиенты заинтересованы в сохранении тайны. Если разоблачение вынудит Клигнанкорта и Гарстенга закрыть лавочку, такие пройдохи всегда найдут себе другую. А вот положение писателей, если откроется, что их книги писали за плату другие, будет незавидно. И я боюсь, что наши клиенты после этого скандала струсят, решат повременить с заказами, так что работы у нас не будет.
— Может, ты и прав, — сказал Чарлтон. — Как бы то ни было, вывод для нас один: будем есть, пить и гнать полным ходом свою собственную работу, потому что завтра мы можем снова очутиться на чердаке.
Настала суббота, которой все ожидали с таким нетерпением.
Днем автобус привез из Лондона весьма разношерстную компанию женщин Выскакивая из автобуса, они попадали прямо в объятия поджидавших их друзей. Заметнее всех была гостья Мертона, высокая и прекрасно одетая. Ее лицо показалось Халлесу знакомым — вероятно, он не раз видел ее в кинофильмах. А подруга Фикенвирта, Фридль, краснолицая блондинка, всех превосходила размерами. Она была на целую голову выше своего кавалера, обладала пышным бюстом и столь же пышными бедрами. Лет ей было, по-видимому, сильно за сорок.
К Чарлтону приехала миниатюрная девушка в берете и дождевом плаще. Она была робка и застенчива и вызывала у тех, кто на нее смотрел, желание защитить ее — да и подкормить тоже. Видно было, что она обожает Чарлтона, а он проявлял по отношению к ней нежную заботливость. Сайкс выписал себе нахальную и развязную девку — явно из какого-нибудь кабака. Приятельница Тревельяна оказалась серьезной особой в очках — тип студентки филологического факультета. Наблюдавший за всеми Халлес подумал про нее: «Эта, наверно, полна решимости открыто заявить о своих потребностях, действительных или воображаемых, и может наговорить массу умных фраз о половом вопросе». К Порпу приехала великовозрастная школьница с одутловатым лицом идиотки. Она щеголяла своим новым платьем с самодовольством и неловкостью девчонки, которая совсем недавно сняла школьный передник. А платье было плохо сшитое, как будто купленное предусмотрительной мамашей «на рост», с таким расчетом, чтобы оно носилось несколько лет. Халлес спрашивал себя, достигла ли эта девочка совершеннолетия.
