Так вот, мне уже давно начало это надоедать, но я на что-то надеялась… И вот сегодня, когда я узнала, что у тебя есть работа… что тебе доверили важное дело, я подумала: "Может, это и есть тот счастливый. случай, который сделает его другим!"
Черт возьми! — подал голос Беллами.
А ты пришел сюда пьяным, — продолжала Кэрол. — Пойми, ты даже пить не умеешь! Пьяный, ты становишься невыносимым: нарываешься на скандалы, устраиваешь сцены…
Так вот, уходи, прошу тебя! Я больше не хочу тебя видеть.
Взгляд Беллами задержался на приоткрытой двери. За ней на ковре виднелась чья-то тень.
— Все понял, — сказал он. — Вот ты и высказалась, Кэрол… Ну что ж, поступай, как знаешь. Правда, я не понимаю, почему я не могу сказать Мотту, что в его вонючем клубе орудуют мошенники. Ведь это действительно так. Впрочем, если… — В его голосе прозвучали нотки сарказма.
— Что "если", Ники? — спросила Кэрол уже не столь уверенно.
Рука Беллами скользнула в карман за портсигаром.
— Может быть, будет лучше, если ты скажешь мне всю правду, дорогая? — спросил он. — Не такой уж я дурак, чтоб не видеть, что происходит вокруг. Так скажи уж лучше прямо, что ты влюбилась в Ферди Мотта, черт бы его побрал… — Он ткнул пальцем в сторону полуоткрытой двери. — В этого красавчика, в этого джентльмена, который сейчас торчит за дверью и старается не пропустить ни слова из нашего разговора, будь он проклят! — Он оттолкнулся от стола, за который цеплялся, и, сильно покачнувшись, попытался выпрямиться.
Кэрол нервно оглянулась на дверь.
— Я, конечно, могу тебя понять. Что такое Ник Беллами по сравнению с Фердинандом Моттом, красавцем, джентльменом, баловнем судьбы, единственным и непров… неповторимым!—;
Голос начал ему изменять. — Да, великолепный Фердинанд не лакает спиртное, в его карманах не бывает пусто, и он никогда не выписывает чеки, зная наперед, что они вернутся с пометкой:
"На текущем счету средств нет". Фердинанд Мотт — это настоящий Божий дар для женщин, задумывающихся о своем будущем! Ферди надежен, как государственная облигация, он душка, он умеет вести себя в обществе, у него отличные манеры… Что с того, что он владелец грязного игорного дома, называемого ночным клубом!..
Беллами не хватило воздуха, и он умолк, чтобы перевести дыхание. Когда он заговорил снова, голос его звучал примирительно.
— Впрочем, тут не о чем говорить, дорогая. Ты предложила покончить с этим, пусть будет по-твоему. То-то порадуются твои родственники и друзья! Еще бы, у них есть все основания поздравить друг друга… да и тебя, дорогая, тоже… с тем, что ты, наконец-то, избавилась от непутевого Ники — скверного мальчишки, короля алкашей, завсегдатая кабаков Вест-Энда. Нет сомнений, что этот плохой парень, в конце концов, так заляпал бы фамильный герб Иверардов, что он стал бы похож на вывеску гостиницы "Стивене". — Он икнул. — Извини, дорогая, это оттого, что мое сердце слишком переполнено. И больше мне нечего сказать. Ты приказала, чтобы я убирался, и я ухожу. Прощай, любовь моя! Смотри, как бы тебе не пришлось каяться!
