При вопиющей недостаче отечественных женихов никаких претендентов на такую принцессу, как Янка, нет и, видимо, в ближайшем столетии не предвидится. Уйти куда угодно, спрятаться от всех — единственное желание, одолевавшее последнее время. Другого выхода нет — только замужество решит все проблемы сразу.
Все ступени остались позади. Последний рывок! Вот она, эта огромная дверь. Наплывает, как козырной туз, в руке шулера, бьёт несчастную шестёрку, ставя жирную точку в конце игры, предрешённой заранее. «Ну вот и всё! Пришла попрощаться», — Янка тяжело сползла вниз, как жалкий дервиш перед неприступными вратами Тамерлана. Хотела поплакать и даже достала прихваченный для этой цели платок. Но слёзы не шли. Она сидела на корточках, мерно покачиваясь, как сидят заключённые при перегонах по этапу. Состояние потерянности незаметно сменилось внутренним воплем, неосознанно переходящим в реальный сдавленный вой: «Милый мой! Светлый! Почему я не нужна тебе? Почему?! Что же будет со мной? Как мне выжить без тебя?»
Янка встала на колени перед монолитной скалой двери, шепча бессвязную тираду из одних вопросов, не замечая, что временами переходит на крик. Заметив, наконец, за собой эту недопустимую вольность, крепко зажала себе рот.
После долго, как фанатичная богомолка в религиозном экстазе, прижималась то лбом, то губами к холодной двери и шептала свою придуманную молитву:
Господи, ну выдай меня замуж,
Выдай меня замуж за него!
Слёзы чертили на пыльной дверной поверхности тёмные дорожки: «За что ты наказываешь меня так жестоко? Невыносимо! Больно! Почему лобызаю эту бездушную, вишнёвую деревяшку? Может, не было на свете никакого Аграновича? Игра больного воображения? Господи, пожалуйста, я хочу его видеть! Только не через год и не через десять лет, а сейчас. Сейчас!»
За спиной послышались шаги, осторожные и тихие, но Янка отчётливо услышала их сквозь собственные рыдания. Осознание того, в каком неприглядном виде её могут застигнуть незнакомые люди, окатило волнами испуга и стыда. Она вскочила, как ошпаренная, готовая с боем прорываться к выходу, закрыв ладонями зарёванное лицо.
Внизу, на лестничной площадке, в свете тусклого казённого освещения, стоял АГРАНОВИЧ!
Янка тихо ахнула. Ей показалось, что внутри у неё оборвался и ухнул вниз висевший на тонкой ниточке булыжник. Застывшая в полной растерянности и парализованная, она всё же отметила его неприятное сходство с Антипом.
— Яна? Привет.
