Далее следовал бесконечный путаный рассказ, изобилующий каждый раз всё новыми жуткими подробностями из жизни опустившейся женщины. Глядя на неё и слушая о том, как поначалу Мамлюда пыталась противостоять судьбе, Янка сделала вывод, что никогда не станет рожать детей. Если бы муж бросил Людмилу Ивановну одну, спутавшись с очередной казарменной примадонной, то, возможно, Мамлюда попереживала б для порядка, но выдюжила и не спилась. И увольнение тоже, может, пережила, устроилась бы куда-нибудь на первое время, чтоб на хлеб хватало. Но тянуть на себе ещё двоих не нужных никому в мире, кроме неё, «цветов жизни»… ежедневно казниться, глядя на двух вырожденцев, интеллигентной в прошлом женщине было невыносимо: «Воспитание — воспитание. Чушь! Вот он как родился с первого дня — сволочь, и оглоблей его не перешибёшь!» Ну, с Валиком всё было понятно, больной человек, полностью зависимый, не способный даже мало-мальски обслуживать себя. Что с него взять, дурак он и есть дурак. Пользы от него, конечно, никакой, но и вреда тоже, кроме эстетического.
Антип был, по мнению Мамлюды, так же невыносим, но гораздо вредоноснее брата: «Страшен не просто дурак, а страшен инициативный дурак!» Антип явно относился именно ко второй, более удручающей материнское сердце категории. Он с рождения обладал кипучей энергией при полном отсутствии влечения к культуре и образованию. Кочуя по интернатам и приёмникам-распределителям, Антип встретил своё совершеннолетие в колонии, угодив туда по «хулиганке», так и не осознав, за что именно. Несмотря на всю «прелесть» морального облика, Антип весьма удачно устроился и преуспевал в жизни. Карьера таксиста ему удалась, к тому же он как-никак, но содержал забубённую мамашу и трутня-Валика. Иногда Антипу удавалось срубить кучу «левых хрустов». Но сколько бы ни было у него денег, их ему всегда почему-то хронически не хватало. Не только финансами, но и всем в доме заправлял именно он. Мамлюду Антип держал в чёрном теле и периодически поколачивал, а беспомощного братика оформлял в специнтернат. Протрезвев, что случалось не часто, Мамлюда устраивала по этому поводу героические истерики. И неизменно получала от Антипа очередную зуботычину, а поплакав, в качестве утешительного приза — сотку-другую, отправлялась заливать мысли о реальности с такими же горькими забулдыгами. Грозный Антип держал в почтительном страхе не только семью, но и всю округу. По малейшему поводу он мог неожиданно впасть в несанкционированную ярость, рвать, крушить, уничтожая остатки посуды и постельного белья, ударить кого угодно (особенно бурно он реагировал на вид милицейской фуражки).
