Я же волею судьбы сразу после института женился, обзавелся сыном и пошел в медтехнику обслуживать рентгеновские и магнитно-резонансные томографы, поскольку за это прилично платили. Леха Васильев после ряда эскапад попал в Институт высшей нервной деятельности, где принялся изучать биофизику мозга.
* * *
Матвей упрямо гнул свое:
— Существуют естественные науки, где работает эксперимент, и общественные науки, где эксперимент невозможен. Но и общественные науки выстраивают модели по совокупности фактов для максимального приближения к действительности. Поэтому с некоторыми оговорками и здесь можно говорить о науке как методе познания. Моделирование — это игра. Значит наука — игра, история тоже игра, — сказал Матвей.
Никак мне не удавалось свернуть его с исторической дорожки на какую-нибудь более современную.
— История — это просто голая политика, во всяком случае история, близкая к современности, — не отставал я.
— Дело в том, что выстраиваемые историей модели развития общества, — продолжал Матвей, — как и при всяком моделировании, должны отобрать из хлама факторов те, что подтверждают модель, и отбросить те, что ей не соответствуют. Ты мне поверь, я ведь не зря изучал истмат в универе. Правила игры…
— Фактов истории, близкой к современной, такое изобилие, что построение модели превращается в развлечение с детским конструктором «лего»: хочешь, выстроишь средневековую крепость с благородными воинами-рыцарями, хочешь, пиратскую галеру с головорезами-разбойниками. Какая уж тут наука? — сказал я.
— А тебе не кажется, что любое научное моделирование отбирает только то, что укладывается в рамки заданной модели? Типа той же теории относительности, например, — сказал Матвей.
— Да, повторить исторический эксперимент нельзя! — закричал я в раздражении. — Как же ты понять не хочешь?
— А вот и можно! Правда, этому в МГУ и в МВТУ не учили, но ты же специалист по времени. Я для этого тебя и позвал…
* * *
Я бы, может быть, и узнал, в этот момент для чего Матвей меня позвал и завел эти бесконечные разговоры, но тут случилось неожиданное.
— Не включай амбилайт! — вдруг снова закричал телевизор. Свет в зале погас и что-то грохнуло за служебной дверью. Завоняла где-то горелая проводка.
Упал стул у стойки, кто-то охнул, кто-то ругнулся. Не на шутку запахло паникой.
— Не волнуйтесь, господа, сейчас будет свет, — сказал невидимый Матвей, поднимаясь, скрипнув стулом. — Техническая мелочь. Сей миг все исправим.
