После этого я встал с круглой табуретки, из тех, которые обычно украшают любое почтовое отделение, и вдруг услышал подозрительный характерный треск. С таким треском рвутся брюки, если они зацепились, например, за гвоздик. Что бы это могло быть?
Оказалось, что это были мои брюки, которые зацепились (например) за гвоздик.
Брюки разорвались настолько, что в таком виде продолжать воскресную прогулку было рискованно, и я решил как можно быстрее добраться до ближайшего комбината бытового обслуживания.
Я заложил руки за спину (как можно ниже), зубами опустил письмо в почтовый ящик и вышел на улицу.
От 9.01 до 11.24. Воскресенье
Я ждал такси и размышлял… Очевидно, эту табуретку сработал сентиментальный, обидчивый столяр, которого накануне того, как он сделал табуретку, обозвали алкоголиком. Он, естественно, расстроился, обиделся, напился, опохмелился и наутро смастерил табуретку. И все его переживания заострились в этом злополучном гвоздике…
И правильно! Что столяр — машина? Он тоже человек и не виноват вовсе. Это я, растяпа, сел именно на гвоздик.
Как будто других табуреток не было. Эх, бить меня некому!..
Секунд пятнадцать я думал об этом, а все остальное время думал о том, когда же подойдет такси[5].
От 11.24 до 12.00. Воскресенье
Наконец-то! Подъехали мои дорогие шашечки с зеленым огоньком.
— Куда?
— До ближайшего комбината бытового обслуживания… пожалуйста…
Он плюнул.
Он выругался.
— Что вы сказали, простите, я не расслышал.
— Совести у клиентов нету! Ехать-то всего на двадцать копеек!..
И я понял, что он меня не повезет. Но не идти же в порванных брюках. Решил притвориться идиотом:
— Какие двадцать копеек?
— «Какие», «какие»! Немазаные-сухие! Счетчик не работает!
— Какой счетчик?
— Обыкновенный, по которому план привозить надо!
— Какой план?
— Ты что, идиот?
— Какой идиот?
— В общем, баста! Вытряхивайся! Я в парк еду!
— В какой парк?
— В шестой!
— Ну и чудесно. Я поеду в парк вместе с вами. Прямо к начальнику парка…
И, наверное, лицо мое приняло в этот момент столь воинственное выражение, что таксист вдруг улыбнулся.
— Ну чего расшумелись-то? Чего расшумелись? Со всяким бывает… Вам хорошо… Сели, поехали. А покатались бы на моем месте, в моем положении…
И пока он вез меня на двадцать копеек, а точнее, на сорок три (но кто считает!), он рассказал мне и про план, и про бензин, и про скаты, и про запчасти, и про сволочь сменщика, и про многое другое, не менее интересное.
А на прощание сказал:
— Весь день сегодня кувырком. Утром вез какую-то официантку. Ну сами понимаете, когда не в настроении… Вчера вечером забрал костюм, кстати, из этого вот комбината. Прожгли! Ну и наорал на нее ни за что. В общем, извините…
