Очень любила,
Очень любила,
Бабка козла».
Так они и кричали до конца пути. Последние километры старушка ни на что уже не реагировала, а только изредка вздрагивала.
На платформе в городе туристы собрались в кружок, хором рявкнули «до свиданья» и спокойно пошли по домам. Нормальные, обычные люди…
На вокзале старушку встречали.
— Здравствуйте, мама, — сказал сын.
— «Что ж вы не пьете, дьяволы?» — гаркнула старушка но все горло.
— Что вы, мама? — изумился сын.
— «Или я за рюмку водки не закладывал штань?..» — лихо пропела старушка.
— Мама, что с вами? — испугался сын. — Вы больны?
— «Очень любила бабка козла», — радостно сообщила старушка.
Ее подхватили под руки и повели к такси. Не успела машина тронуться, как из нее донеслась разудалая, лихая песня:
«Будь туристом, бабка,
Будь туристом, Любка,
Будь туристом ты, моя
Милая голубка».
Зазвонил телефон.
— Здравствуйте, — сказал мужской голос, — я Коля из Воронежа.
— Не туда попали, — ответил я и бросил трубку.
Полчаса было тихо. Очевидно, он бегал по улицам в поисках двухкопеечной монеты. Потом позвонил снова.
— Простите, но это опять я… Коля из Воронежа… Не бросайте трубку!..
— Милый вы мой, — сказал я ему с тихим укором, — быть Колей еще ничего не значит. Если бы все Коли из города Воронежа начали мне звонить, то моя частная квартира превратилась бы в междугороднюю телефонную станцию.
— Но я привез вам яблоки! — закричал он в отчаянии.
— Какие яблоки?
— Антоновские…
Я сразу все вспомнил. Каждый год в это время нам присылали антоновские яблоки из города Воронежа. Это была семейная традиция, и даже моя мама не помнила, когда она началась и кто их присылает. Да это и не важно. Важно то, что в воронежской семье существовала точно такая же традиция и там все помнили.
До сегодняшнего дня это было очень удобно. Но сегодня вместе с яблоками приехал Коля.
— Алло, Коля! — закричал я в трубку. — Встретимся на улице у станции метро «Арбатская».
По дороге к метро я вспомнил своего соседа по квартире, который родился в деревне и был единственным представителем этой деревни в городе Москве. Не проходило недели, чтобы у него кто-нибудь не гостил, причем все приезжавшие называли себя его родственниками. Сначала он это проверял, а потом запутался в ветвях генеалогического дерева, смирился и поставил в комнате дежурную раскладушку. Временами на ней лежало до трех родственников.
Не дойдя до метро, я повернул обратно.
Через два часа он опять позвонил.
