— Вы так думаете?..
— Мы не думаем, — сказал Витька.
— Мы уверены, — добавил Толька.
— Может, и правда не жениться?
— Поспешишь… — сказал Витька.
— …людей насмешишь, — добавил Толька.
— А что с ней будет?
— За нее любой пойдет, — сказал Витька.
— С такой фигурой не пропадешь, — добавил Толька.
— Вы же говорили, что она кривобокая…
— Она умная, добрая, отзывчивая, — сказал Витька.
— А как она поет! — добавил Толька.
— Все-таки она вам нравится… Я знал, кого выбирал.
— Он знал, — сказал Витька.
— Она не знала, — добавил Толька.
Я встал на пороге.
— Настоящие друзья говорят только правду.
— А это правда… — сказал Витька.
— …что у нее левый глаз косит, — добавил Толька.
Но я их уже не слушал. Я бежал к ней. Если у нее косит левый глаз, это же легко проверить.
Электричка загудела и выскочила на станцию.
Двери открылись, и, расшвыривая друг друга, в вагон ворвались загорелые ребята с рюкзаками. За ними неслись девчонки с закопченными недрами и кастрюлями.
Они притиснули старушку к самому окну. Кроме нее на лавке уселись еще трое, напротив разместились пятеро и на ведре между лавками двое с гитарами.
Поезд тронулся, и они сразу же завели, перевирая Есенина:
«Что ж вы не пьете, дьяволы?
Или я не сын страны?
Или я за рюмку, водки
Не закладывал штаны?»
Уже на первом куплете выяснилось, что в вагоне три группы туристов, у всех трех есть гитары и все три хотят петь.
Немедленно возникло соревнование, кто кого перекричит. Каждая группа пела свое, и вагон дрожал от мощных усилий. Чувствовалось, что туристы хорошо отдохнули за воскресенье и полны сил.
«Это был не мой чемоданчик,
Это был чужой чемоданчик.
Это был не мой,
Это был чужой,
Это был чужой чемоданчик»
Старушке было плохо. В живот ей уперся гриф гитары, над головой навис здоровенный рюкзак, а в бок ее энергично подталкивали, потому что крайнему туристу достался слишком маленький кусочек лавки.
— Ребятушки, потише! — взмолилась старушка. — Пели бы потихоньку, с чувством…
Но ее никто не слышал. Рядом с ней ревел здоровенный верзила в брезентовой куртке:
«Спекулируй, бабка,
Спекулируй, Любка,
Спекулируй ты, моя
Милая голубка».
Остальные пассажиры молчали и дурели от крика. По опыту они знали, что протестовать бесполезно.
Наконец нашелся один благоразумный турист.
— Давайте петь по очереди, — заорал он. — Сначала мы отпоемся, потом вы, а потом они.
Но его не стали слушать. До города было всего два часа пути, и все боялись, что не напоются.
