В ответ песец садился на задние лапы и издавал звуки, похожие на саркастический смех, переходящий в обиженный плач. Мол, чего ты сравниваешь меня с собой. Я — маленький и беззащитный. Живу один. А ты, здоровый балбес, не можешь понять этого.
Охотники смеялись, глядя на обиженного Фимку.
— Кушай, дорогой! — кричал ему наш бригадир Кеша и, отрезав печенки, бросал на снег.
Фимка, уткнувшись в угощение остренькой мордочкой, косился зеленым глазом на Гошу, не прощая ему упреков в иждивенчестве.
Наевшись, Фимка выбирал кусочки пожирнее и зарывал в снег. Но, подозрительно посмотрев на Гошу, выкапывал печенку и относил подальше. Гоша хохотал громче всех и, зажав нож в зубах, бежал за песцом, делая вид, что хочет отобрать печенку.
Так веселил нас этот рыженький щенок. Однажды за нами увязались ездовые собаки. Не успел я оглянуться, как рыжий и грудастый кобель по кличке Бамбек ринулся за Фимкой, который по своему обыкновению пришел к нам, чтобы позавтракать. Пес догонял маленького песца. Даже язык высунул от нетерпения и азарта. И справа и слева надвигались красные флажки собачьих языков, замыкая облаву. Это неслись сыновья Бамбека, такие же рыжие, грудастые, легкие на ногу. Я сорвал с плеча карабин, чтобы выстрелить в воздух.
— Тубо, Бамбек! — крикнул я что есть мочи…
— Не стреляй, — сказал Кеша. — Не догонят они Фимку… Дуркуют собаки… Фимка им даст продрыгаться…
Казалось, еще минута, и дуркующие псы схватят полярного лисенка. И от него только клочки полетят. Но песец, вильнув тощим хвостом, кинулся прямо под ноги Бамбеку, юркнул и, не оглядываясь, помчался прочь. Псы, скользя и высекая белые искры когтями, как неумелые конькобежцы, неуклюже разворачивались на льду.
Будь это преследование на снегу, маленького беглеца давно бы растерзали. Но Фимка недаром выбрал замерзшую протоку. Он давал псам догнать себя. А потом легко, будто играючи, увертывался от преследователей.
Это были тренированные, отдохнувшие за лето ездовые собаки. Им ничего не стоило сделать переход с тяжело нагруженными нартами. Но тут они были явно слабее. Тощий Фимкин хвост развевался как гордое знамя. А его преследователи падали на льду, визжали и грызли друг друга от злости.
Первым понял безнадежность погони Бамбек. Он вернулся, прихрамывая. Видимо, сорвал коготь, поскользнувшись на льду.
— Подурковал маленько? — спросил Кеша у этого недавно самоуверенного предводителя. Бамбек поморгал глазами, как бы говоря: виноват, обмишулился!
