Позицию мы заняли почти идеальную — на правом, сухом и высоком берегу, на котором и был расположен город Кричев. «Марсиане» будут наступать на нас со стороны низкого и заболоченного левого берега, где единственными доступными путями для движения техники являлись насыпи шоссейной и железной дорог, подходящие к мостам.
При попытке наступления вражеские танки, не имея возможности маневра, метров семьсот вынуждены будут идти по прямой прямо на мои «ахт-ахты». Пять орудий я поставил у шоссейного моста и четыре — у железнодорожного. Стрелять им предстоит из засады, с пятисот-семисот метров. Тогда я полагал, что, подбив два-три тяжелых танка, наши артиллеристы сумеют закупорить противнику пути движения и сорвать его наступательный порыв.
Вы спросите, почему я занимался все этой ерундой, почему сразу не отступил вместе со всем своим штабом. Во-первых — отступать было особо некуда. В Кричеве находились запасы для снабжения моей панцергруппы, и их утрата была невосполнимой потерей для вверенного мне соединения. Во-вторых — я, наконец, хотел лично, своими глазами, увидеть как воюют «марсиане», при этом находясь на относительно безопасных позициях. В-третьих — и это самое главное — я давно уже осознал, что в настоящий момент и фюрер, и ОКХ, и весь вермахт занимаются дурацким делом — доигрывают давно проигранную кампанию. В таких случаях нормальные люди бросают карты и признают свое поражение. Я понимаю, что есть такие политические моменты, по которым на такой шаг не может пойти фюрер, но у меня-то подобные осложнения отсутствуют, особенно если брать не большевистский режим в Москве, с которым у меня действительно мало общего, а обращаться непосредственно к «марсианам». Если я правильно понял покойного[15] гауптмана Зоммера, то это вполне приличные парни, которым, конечно, не по душе расистские заскоки Розенберга, но в то же время ничего не имеющие против немецкой нации в целом.
Но, как это обычно бывает, мой гениальный план просуществовал только до прибытия передовых частей противника. Вместо того чтобы лезть в лобовую атаку, как это сделали бы большевики, «марсиане» обозначили свой передний край по опушке леса спешенными мотопехотными подразделениями, после чего принялись обстреливать наш передний край пятнадцатисантиметровыми самоходными пушками с позиций, расположенных километрах в десяти от моста. Огонь был очень редкий, но чрезвычайно меткий, и вскоре три орудия из пяти на этой позиции были разбиты, а еще одно потеряло почти весь свой расчет. Виной всему — высокий силуэт зенитных пушек и небрежность их маскировки, вызванная недостатком времени.
