Каждое утро нас возят на работу. Именно возят. Автобус рейсовый, но как по спецзаказу. Подъезжает утром к нашему жилмассиву, загружается и везет прямо на стройплощадку, без остановок, через весь город.
Бывало, садишься с одним желанием додремать — встаем рано, а тут сорок минут езды. Только все впустую. Галдеж, ругань, споры. И откуда берется, еще и семи нет. Гвалт невероятный. Тут тебе и про политику, и про спорт, и про плащи «болонья», и про Фан Линь — женщину-пирата (одно время тоже модная была тема) — в общем, обо всем, как в хорошей очереди. Сна мигом ни в одном глазу, какой сон. Сам того не заметишь, а уже наравне со всеми глотку дерешь: «Дескать, Евтушенко это не то. А вот Смеляков. Смеляков — это да!» И так каждое утро. Рейс туда. День работаем, а вечером обратно тем же автобусом. Разнообразие невелико. Зато скорость. Впрочем, автобус мелочь. И говорить о нем вряд ли стоит. Просто все с чего-то начинается… У каждого человека есть настоящее. Существуют вехи настоящего, его атрибуты, привычки.
Ну, а прошлое? Прошлое тоже было. Без прошлого нельзя, несовременно.
Ректор нашего института, Пал Палыч Хлебников любил на этот счет говорить: «Прошлое, батенька, фундамент человека, его прелюдия. Даже у чеховской Каштанки есть прошлое. А вы пожимаете плечами. Так, значит, чем вы занимались ранее?»
Конечно, Пал Палыч оригинал, но тем не менее несколько слов о прошлом.
Итак, кто есть кто?
Легче рассказать о каждом из нас в отдельности. Об этом непременно следует рассказать. И хотя очевиден закон первоочередности частного перед общим, я все-таки рискну заметить. Сначала были мы. Кто-то из нас на стройке появился первым. А впрочем, какая разница, первым, вторым, десятым, двадцатым. Мы оказались вместе. А когда оказываются вместе пять незнакомых ранее людей, честное слово, их больше интересует не то, что было до, а то, что есть и будет после.
В отдел кадров я пришел рано утром. Хотелось как можно скорее определиться, а уже потом думать, что и как. В двух прокуренных вдоль и поперек комнатах собралось предостаточно народу. Когда я вошел, люди о чем-то спорили, и, судя по злым репликам, назревал откровенный скандал. Время от времени фанерная дверь открывалась, на пороге появлялся кряжистый мужик, поднимал руку и что-то выкрикивал в лица впереди стоящим и снова уходил.
Что кричал мужик, почему ожидающие от его слов возбуждались еще больше, понять было попросту невозможно: стоял невообразимый шум. Люди буквально вязли в этой неразберихе. Мне сразу расхотелось торопиться с оформлением. Я отошел в сторону и стал исподволь разглядывать моих будущих однокашников. Трое парней (они выделялись в этой кутерьме) стояли у самой стены, равнозначно реагировали на выкрики, и, как мне показалось, им было достаточно наплевать на все происходящее.
