— Ну, хорошо, пусть будет так, — соглашаюсь я. — Как ты на это смотришь?
— Плохо.
— Почему?
— Мне она тоже нравится.
— Поплывем назад, — предлагаю я.
— Как хочешь… Только ты зря расстраиваешься… Неважно, кто первый влюбился. Ты, я или Сережка.
— Как? И Сережка тоже?
Ни о чем не хочется говорить. Назад плывем молча. Потом валяемся на песке… Я не выдерживаю.
— Слушай, это все серьезно?..
— Не веришь, спроси у Сережки.
— Да ну тебя к черту… Она сюда придет?
— Наверно. — Николай лениво зевает. — Дуэль без зрителей — это не дуэль. А потом, должна же она кого-то выбрать…
— У тебя с ней что-то было?
Коля приподнимается на локтях:
— Вообще об этом не спрашивают.
— Знаю.
Солнце мешает мне разглядеть выражение его глаз…
— Нет, не было.
— Откровение за откровение. У меня тоже нет… Откровение — бескопромиссное слово…
* * *
Вечер. Мы с Сашкой играем в шахматы. Сережка задрал ноги на спинку стула, читает Экзюпери. Димка с Николаем на баскетболе, скоро придут. В общежитии время от времени гаснет свет.
— Обормоты, — ругается Сережка. — Неисправимые обормоты.
Сережка ставит томик на полку…
В темноте дверь открывается. Лица не видно.
— Мальчики, — говорит некто. Голос мягкий, певучий. — Шурик у вас? — Это Катюша из планового отдела. Сашкина любовь.
— У нас, — отвечаем мы хором.
Сашка задевает доску. Фигуры шумно падают на пол.
— Валяй, доиграем в следующий раз.
Сережка закуривает…
— Слушай, а чего Коли так долго нет.
— И Димки, — поправляю я.
— Ну да, и Димы.
— Наигрывают новую комбинацию, наверное.
— A-а… Сколько там время.
— Восемь…
— Библиотека до девяти. Я мигом.
Врет. Пошел звонить Лене.
Откровение. Удивительная вещь — откровение.
…Утро. Сегодня воскресенье. Спи, сколько влезет. Кто-то теребит меня за плечо… Открываю глаза. Все лицо Николая в брызгах воды…
— Вставай… Скорее вставай.
— Что случилось?
— Не спрашивай. Одевайся…
Минут через десять все собираются в нашей комнате. Николай нервно потирает руки.
— Все?
— Да вроде бы.
— Пошли.
— Куда?
— В парк. Быстрее.
Вчера прошел дождь, бежать скользко. Карабкаемся на холм. Николай впереди. Скорее, скорее. В нашем парке таких холмов три. Этот — самый высокий. Иванов холм. Говорят, в честь Ивана Грозного. Выскочили, кто в чем был. Наверху прохладно.
— Ну вот успели. Смотрите, отсюда хорошо видно нашу стройку.
— Ну и что? — равнодушно замечает Сережка.
— Подожди, сейчас.
Мы видим, как блекнет туман. Очертания корпусов все резче. Сначала это развалины старого города. Еще минута. Забытый порт, где стрелы кранов, как покосившиеся закрестья мачт. Светлеет кромка неба, контуры все отчетливее. И на размытую в утренней голубизне дугу горизонта, прямо на строительные леса тяжело выкатывается огненный шар солнца.
