– Тогда я наверно дирижёром буду. Могу даже палочкой правильно помахать. Хороший образ получится, и в общую канву впишется. Должен же у нас кто-то быть от творческой интеллигенции, – Алексей нерешительно посмотрел на Ирину, ожидая подколку с её стороны.
– Я врачом, всю жизнь хотела, – отозвалась девушка, улыбаясь, и мечтательно закатывая глаза.
– Я моряком. Тельник и клёши. Прикольно, – Николай расправил плечи, и не вставая со стула, руками изобразил па из танца «Яблочко». Лихо у него вышло. Очень узнаваемо.
– Эй, где моя белая каска и комбез. Я прораб, – ребята начали галдёж, подхватывая идею.
– Зачем тебе каска?
– Знаю я вас. Вы же иначе подстригаться заставите, а я на такое несогласный.
– Ой, а мне кем лучше… Учительницей или стюардессой? Или парикмахером? В таком коротком передничке…
Гвалт за столом стих минуты за три. Образы все себе выбрали и уставились на меня.
– Паша, а ты у нас кем будешь? – скорчив забавную моську, спросила Ольга.
– Мне проще всех. Даже думать не нужно. Я с собой форму нашей сборной прихватил. Как чувствовал, что понадобится. Так что я буду олицетворять собой советский спорт, с вот такущими буквами СССР на груди, – я приложил вытянутую ладонь к сердцу, показывая, какого размера буквы у меня на спортивной куртке.
– Ой, а где мы костюмы возьмём? – несколько запоздало всполошилась Иринка.
– Пусть у немцев голова болит. Есть же у них киностудии. Найдут, если захотят, – успокоил её Коля, – Я только одного боюсь. Мы тут всё распланировали, а вдруг Фариану песня не понравится. Может он клип вообще не по этой вещи решил снять. Мадлен же ничего не уточняла.
– Немцы жуткие бюрократы. Без документа им ничего не докажешь. Для нас, в данном случае, это большой плюс. Им прилетает оборотка. Ни про какую съёмку с нашим участием нигде не сказано. Так что мы можем согласиться, за небольшую доплату наличными, но на то, что нам интересно, или напрочь отказаться от дополнений к контракту. Я понимаю, что все мы, как истинные советские идеалисты, привыкли бескорыстно работать во имя светлой идеи. Вот только сейчас не тот случай. Мы работаем в капиталистическом коммерческом проекте. Что характерно, за деньги. Поэтому имеем право выставить свои условия за дополнительную работу. Они у нас простые. Можем снять клип, за символическую плату наличными по нашему предложению, или пускай пишут дополнение к контракту и пробуют его согласовать официально. Где и как, лично я не знаю. Для вас такие отношения звучат дико, но это капитализм. Не только со всеми его гримасами, но и с его возможностями, – я смочил пересохшее горло глотком остывшего кофе, – Кроме того, я уверен, что когда Фрэнк поймёт, насколько эпатажно и необычно у нас всё получится, он согласится и на более щедрые условия. Главное теперь – это правильно всё донести до его помощника Рудольфа. Тут мне потребуется ваша помощь. Ирине и Алексею надо будет делать строгое и умное лицо, и время от времени раздувать щёки, когда я маякну. Упирайте на то, что мы не нанятые ямайские танцоры, изображающие пение под чужую фонограмму, а самостоятельные творческие личности. С собственной музыкой, текстами и имиджем.
