– Например, объясни мне, почему вы все вышли в разной одежде. Ты так вообще в спортивном костюме, – ткнула она пальчиком с аккуратным маникюром на мои кроссовки и брюки. Куртку я поменял, в надежде, что меня не узнают. Напрасно. Опознала, глазастая.
– Что вы знаете о Советском Союзе? О людях, которые там живут и работают? Предполагаю, примерно то же самое, что и все остальные немцы. Не так ли? – поинтересовался я у девушки.
– Ну… наверное да, – не слишком уверенно произнесла она.
– А мы и хотим показать, что среди нас тоже есть врачи, спортсмены, моряки, строители. Обычные люди, которых объединяет музыка. Мы – русские, и вы – немцы, мы почти ничем не отличаемся друг от друга, – начал я запудривать мозг журналистке, прикидывая, как бы мне половчее свалить от неё. Это ей заняться нечем, а мне пора обратно переодеваться. Бонни М сейчас на сцене, уже второй концерт завершают. Общий выход у нас минут через двадцать, а потом нас Фариан приглашает на банкет. Первый раз мы его сегодня увидели с самого начала гастролей.
– И всё-таки мы отличаемся, – решила она мне возразить, скорее ради демонстрации извечного женского духа противоречия.
– Несомненно. Вы, немцы, больше живёте для себя, – не стал я с ней спорить. С женщинами спорить бесполезно. С ними всегда надо соглашаться. Только делать это можно по разному.
– Ты неплохо отыгрываешь на сцене образ спортсмена, – благосклонно сделала мне комплимент журналистка, потеряв после моего демарша нить предыдущего разговора. Она слегка поморщилась, заметив, как к нашему столу подплывают её коллеги, в количестве четырёх штук, увешанных фотоаппаратами. Почуяли кровь, акулы пера…
– О, вот тут вы не совсем угадали. Скорее это на сцене я отыгрываю образ музыканта. А про спорт вам сейчас всё расскажет ваш знаменитый и титулованный соотечественник, – я лихо перевёл стрелки на только вошедшего Ханса, – Звезда немецкого спорта. Мой друг. Жених солистки нашего ансамбля. И просто замечательный человек – Ханс – Петер Баумгартнер. Меня прошу извинить. Время. Пора бежать на сцену. Подмигнув Хансу, я оставил его в обществе журналистов. Как-никак, он официальное лицо своей фирмы. Такие интервью – это его прямая работа. Пускай отдувается. Журналисточка теперь с него, с живого, не слезет. Ух, как же глазки у неё разгорелись, когда она про немецкого жениха-то у советской певицы услыхала.
Про то, что я на сцене «отыгрываю музыканта», я пошутил ровно наполовину. В этой жизни мне пришлось привыкать к нескольким маскам. С некоторыми я сжился настолько, что они стали моим вторым лицом. Я обожаю музыку. У меня нет ощущения, что это работа. Мне нравиться создавать и исполнять её. И да, я считаю музыку весьма достойным занятием. Позитив в том, что приходиться постоянно заниматься творчеством, и делать этот мир лучше. Остальные мои маски с маской артиста уживаются отлично. Надо заставить работать все свои идеи. Важно не потеряться в мелочах и не потратить время на пустые мечты.
