Говард фыркнул:
— Господи боже мой, вы только подумайте! Когда ты считал, что у тебя только одна жизнь, ты заставлял других мчаться по шоссе со скоростью миля в минуту, а здесь, где никто не умирает надолго, ты хочешь, чтобы я ездил, как старая дама. Что ж, я попробую ехать помедленнее, но мне хочется лететь, как ветер. Когда живешь в большой стране, хочется всю ее объездить из края в край. А Техас — самая большая страна. Это даже не место, это состояние души.
— Так же как и Ад, — заметил Лавкрафт. — Хотя я согласен с тобой, что Ад — это не Техас.
— Техас! — прогудел Говард. — Черт побери, как бы я хотел, чтобы ты там побывал. Бог свидетель, как бы хорошо мы провели время, если бы ты приехал в Техас! Представь себе, двое служителей пера, вроде нас с тобой, промчались бы верхом от Корпус-Кристи до Эль Пасо и обратно, наслаждаясь всей этой красотой и рассказывая друг другу по пути удивительные истории! Клянусь, твоя душа запела бы! Там так здорово, ты и представить не можешь. Огромное небо. Сияющее солнце. А какие необъятные пространства! Целые империи могли бы затеряться в Техасе. И даже твой Род-Айленд. Поместили бы его где-нибудь на окраине прерий, а потом и не заметили бы за кактусом! Все, что ты тут видишь, дает только приблизительное представление о великолепии тех мест. Хотя я готов признать, что и здесь неплохо.
— Хотел бы я разделить твой восторг от этого пейзажа, Роберт, — негромко заметил Лавкрафт, когда Говард выговорился.
— Он тебя оставляет равнодушным? — спросил Говард удивленно и немного обиженно.
— Ну, кое-что хорошее во всем этом все же есть. До моря отсюда далеко.
— Для тебя это так важно?
— Ты же знаешь, как я ненавижу море и все, что с ним связано. Терпеть не могу отвратительных морских тварей и зловонный соленый воздух! — Лавкрафт содрогнулся от отвращения. — Но эта выжженная пустыня, ты не находишь ее мрачной? Она не кажется тебе отталкивающей?
— Это самое красивое место здесь в Аду.
— Может быть, эта красота слишком сложна для моего восприятия. Возможно, я чего-то не понимаю. Я вообще-то городской человек.
— Я понял, что ты хочешь сказать. Для тебя все здесь выглядит отвратительным. Так ведь? Таким же мрачным и тоскливым, как плато Ленга[6], да? — Говард засмеялся. — «Бесплодные серые гранитные скалы… Мрачные пустыни — только камень, снег и лед…» — Услышав собственные строки, Лавкрафт тоже засмеялся, хотя и без особой радости. Говард тем временем продолжал:
