— …отказывался. Да, я все это знаю. А может быть, это всего лишь непомерное честолюбие? Ты считал, что у тебя и так будет власть, без короны. Кого ты хотел одурачить, Цезарь? Во всяком случае, не Брута, как я слышал. Брут сказал, что ты очень честолюбив. И Брут…
А вот это уязвило Цезаря.
— Дьявол тебя подери, замолчи!
— …был благородным человеком, — закончил Гильгамеш, наслаждаясь замешательством Цезаря.
— Если я услышу еще что-нибудь подобное… — застонал Цезарь.
— Говорят, здесь место мучений, — сказал Гильгамеш невозмутимо. — Если это правда, то твои муки в том, чтобы оставаться в тени славы другого человека. Оставь меня в покое, Цезарь, возвращайся к своему джипу и своим пошлым интригам. Да, я дурак и реакционер, люблю лук и стрелы. Но ты ничего не знаешь об охоте. И меня ты никогда не поймешь.
Все это было год или два назад. А может быть, пять — в Аду, где немигающий ярко-красный глаз Рая постоянно горит на небе, никогда не следили за временем. А сейчас Гильгамеш был далеко от Цезаря и всех его приспешников, далеко от суетного центра Ада и надоедливых споров между людьми вроде Цезаря, Александра, Наполеона и такими, как жалкий маленький Гевара — человек, который постоянно строил козни в борьбе за власть.
Пусть они интригуют, эти дрянные людишки нового времени, если им так нравится. Когда-нибудь они поумнеют и поймут, что власть в Аду не имеет смысла, если вообще здесь есть какой-либо смысл.
Гильгамеш предпочел уйти. В отличие от остальных императоров и царей, фараонов и шахов он чувствовал, что не стремится изменить Ад по своему вкусу. Цезарь был не прав, считая Вавилонского царя честолюбивым. Он совсем не понял, почему Гильгамеш предпочитает охотиться со своим оружием. Здесь, на самой окраине Ада, в холодных пустынных землях, Гильгамеш надеялся обрести покой. Это было все, чего ему хотелось сейчас. Когда-то он хотел много большего, но это было давно…
Вдруг он заметил какое-то еле уловимое движение в зарослях.
Может быть, лев?
«Нет, — подумал Гильгамеш, — львов в Аду не найдешь, здесь обитают только странные твари, исчадия Ада». Безобразные волосатые существа с плоскими носами, множеством лап и тупым злобным взглядом, быстрые, ловкие создания с женскими лицами и песьими телами и много других, еще более уродливых и отвратительных существ. У некоторых из них были кожистые крылья, а у других — клыки, которые отрастали, как хвост у скорпиона, у некоторых пасти достигали такой величины, что могли заглотить слона. Гильгамеш знал, что все они демоны, но это не имело значения. Охота есть охота, добыча если добыча. Любая из этих тварей, попадаясь ему в поле, становилась его добычей. Хлыщ Цезарь никогда не сможет этого понять.
