Из беседы с генералом Котенковым:
– Короче, что-то там не получилось с арабским самолетом, он вместо полуночи должен был прибыть только в полдень. Тут приходит командир нашего самолета и говорит, что есть добро на полет. Не знаю, почему они решили дать добро. Наверно, выяснили, что мы летим частным самолетом, и решили отправить нас этим, своим. И тут мы начинаем прогнозировать их действия. Если мы летим этим самолетом, то он пойдет нашими, российскими коридорами – из Еревана на Сочи, потом вдоль побережья, через Украину, Крым на Венгрию. А весь этот коридор контролируется российскими силами ПВО и российскими авиадиспетчерами. Командир поясняет: «Если мне в этом коридоре дадут команду сесть, я обязан сесть». Посовещавшись между собой, мы решили, что этим самолетом лететь нельзя. Тут командир как раз сообщил, что разрешение есть только на взлет, а разрешение на посадку в Цюрихе еще не получено. Я воспользовался этим и сказал начальнику аэропорта, чтобы, даже если из Цюриха придет разрешение на посадку, эту депешу он экипажу российского самолета не показывал, а отдал мне. К сожалению, в двенадцать ноль-ноль арабский самолет за нами еще не прилетел, хотя поступила информация, что он уже сел в Тегеране на дозаправку. В Ереване его ожидали в четырнадцать ноль-ноль. Примерно в час дня пришло разрешение на посадку в Цюрихе, но, как и было условлено, начальник аэропорта отдал его мне, а я спрятал в карман. Наконец в четырнадцать ноль-ноль прибыл частный шестиместный самолет из Арабских Эмиратов. По моей просьбе его загнали в дальний угол поля, чтобы российский экипаж его не видел. Там его заправили. Зарубежный (да к тому же арабский) самолет никакого подозрения не вызвал, а когда мы бегом перебрались в него и тут же взлетели, так им оставалось только глазами хлопать. Но радоваться еще рано. Я говорю вашему герою, что, пока мы не наберем пять тысяч метров, нас еще можно «Стингером» достать. Смотрим в иллюминаторы на Севан, а тут выходит командир самолета и говорит, что через пятнадцать минут мы будем пересекать иранскую границу. Вышла стюардесса, предложила нам перекусить, и мы решили: ладно, теперь можно и выпить по сто граммов. Чокнулись, выпили, закусили, я говорю: все, мы уже над Турцией, теперь пойдем на Грецию. Но в этот момент самолет делает крутой вираж, разворачивается на сто восемьдесят градусов. Командир выходит из кабины и говорит: так и так, господа, возвращаемся в Иран. Я спрашиваю: что случилось? Он отвечает: турки узнали, что самолет следует не из Тегерана, а из Еревана, и закрыли нам коридор. Поставили условие, что если мы немедленно не покинем воздушное пространство Турции, они примут силовые меры. Мы потом горько шутили, что не надо было браться за рюмки! Когда самолет неожиданно вошел в вираж и снова круто сменил курс, у Якубовского неприятно пересохло во рту. Дежа вю. Было, все это уже было. Три года назад, десятого ноября 1990 года, он сидел в салоне правительственного «Ил-62», личного самолета министра обороны Дмитрия Тимофеевича Язова, и летел в Вюнсдорф под Берлином, в ставку Западной группы советских войск. Вел самолет полковник ВВС, личный пилот министра, а в салоне вместе с двадцатисемилетним секретарем правления Союза советских адвокатов СССР Дмитрием Якубовским сидела подчиненная ему группа генералов и военных юристов. Настроение, как и погода, было безоблачным. Правда, утром перед отлетом Якубовскому позвонил генерал армии Архипов, начальник тыла вооруженных сил и частей КГБ. «Никуда не лети, пока не заедешь ко мне», – сказал генерал армии. Но Якубовский проигнорировал это приглашение-приказ. Он летел в Германию по личному поручению министра обороны, чтобы обеспечить правовую защиту и установить стоимость всего недвижимого имущества Советской армии на немецкой территории. Предстояла огромная работа. Ведь в ходе наступления на Гитлера и сразу после капитуляции Третьего рейха в мае 1945 года Красная армия заняла, оккупировала лучшие в Германии замки, виллы, особняки, административные здания, усадьбы и парки… А теперь, в связи с подготовкой к выводу советских войск, все это собрались бросить, оставить немцам. Но Якубовский доказал тогда маршалу Язову, что нет, все эти баснословно дорогие земли и здания – законная собственность СССР. Потому что до 1945 года их владельцами были нацисты, признанные преступниками против человечества на Нюрнбергском процессе. Все их права на собственность были пресечены и уже по новым немецким законам отходили к новым физическим владельцам. То есть к Советской армии. Иными словами, речь шла о законных правах СССР на недвижимое имущество стоимостью в миллиарды марок. А потому…
