Лени уселась рядом с отцом. Он обнял ее, прижал к себе.
— Миром правят идиоты. Это уже не моя Америка. Я хочу… — Он осекся.
Лени ничего не сказала. Она привыкла к тому, что папа всегда измучен и грустит. Он постоянно обрывал фразы на середине, словно боялся признаться в том, что его печалило и пугало. Лени понимала причину таких недомолвок: порой действительно лучше промолчать.
Отец вытащил из кармана мятую пачку сигарет, закурил, и Лени вдохнула привычный едкий дым.
Она знала, как больно отцу. Иногда она просыпалась и слышала, что папа плачет, а мама его успокаивает: «Тсс, Эрнт, не надо, не вспоминай, всё позади, ты дома, ты в безопасности».
Папа покачал головой, выпустил струйку сизого дыма.
— Наверно, мне просто… этого мало. Мне не работа новая нужна. А жизнь. Чтобы идти по улице и не бояться, что меня обзовут «убийцей детишек». Чтобы… — Отец вздохнул. Улыбнулся. — Ладно, не обращай внимания. Все будет хорошо. Все у нас будет хорошо.
— Да найдешь ты другую работу, — успокоила его Лени.
— Куда же я денусь, Рыжик, конечно, найду. Завтра будет лучше.
Родители всегда так говорили.
***
Холодным унылым утром в середине апреля Лени проснулась рано, перебралась в гостиную на привычное место на дряхлом диване в цветочек и включила программу «Сегодня». Поправила рога антенны, чтобы изображение не скакало. Наконец на экране появилась Барбара Уолтерс и проговорила:
— …на этой фотографии Патрисия Хёрст, которая теперь называет себя Таней, держит карабин М1 во время недавнего ограбления банка в Сан-Франциско. Свидетели сообщают, что девятнадцатилетняя внучка газетного магната, похищенная в феврале Симбионистской армией освобождения…[7]
Лени онемела. Ей до сих пор не верилось, что члены радикальной группировки могут вот так запросто вломиться в дом и похитить девушку. Получается, никто в этом мире ни от чего не застрахован? И как так вышло, что наследница миллиардного состояния стала революционеркой по имени Таня?
— Лени, собирайся, — сказала с кухни мама. — Тебе в школу пора.
Входная дверь со стуком распахнулась.
Вошел отец и улыбнулся так заразительно, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Он казался сказочным великаном, которому тесно в кухоньке с низким потолком. Серые стены в потеках лишь подчеркивали его силу и бодрость. С волос его капала вода.
Мама у плиты жарила к завтраку бекон.
Папа влетел на кухню и включил транзистор, стоявший на крытом формайкой столе. Из динамика донесся хриплый рок. Папа рассмеялся и обнял маму.
