— Алла… — донеслось снизу
Духи решили-таки атаковать. Снизу ударил пулемет, потом еще один — и моджахеды, строча на ходу из автоматов, бросились вперед, в гору. Ни один и них не пытался залечь, ни один из них не соблюдал какой-либо дисциплины огня — они просто стреляли на ходу, стараясь как можно быстрее достичь вершины с ненавистными шурави, как можно быстрее подойти хотя бы на гранатный бросок.
— Моим не стрелять! — заорал лейтенант.
Не самое худшее — духов десятка два. Можно отбиться и так. Пусть духи до последнего думают, что их здесь меньше, чем есть на самом деле.
Минометная мина рванула где-то вверху, осколки противно пропели над головой. Вилку кладут, сволочи[51]…
Лейтенант повел прицелом, выискивая пулеметчика. И нашел — он расположился далеко, даже очень далеко — метров семьсот не меньше. У одного из валунов то и дело вспыхивал злой огонек…
Хлопнула СВД, толкнула в плечо — и словно искра мелькнула на серой поверхности валуна, пуля ушла левее и выше. Не обращая внимания на огонь моджахедов, лейтенант прицелился и выстрелил вновь — попал или нет, видно не было, но духовский пулемет заткнулся.
Первый натиск отбили на удивление быстро и совершенно без потерь — просто перестреляли духов в несколько автоматов. «Помог» и минометчик — во время штурма позиций русских он не прекратил огонь и одна из мин легла прямо на головы атакующих духов, сразив осколками по крайней мере четверых[52]…
До позиций спецназовцев не добежал ни один моджахед, один оставался в живых, и еще долго и обреченно выл на каменистом склоне, пока очередь снизу, очередь кого то из своих же не оборвала этот крик.
После провала первого штурма, наскоком — духи решили поговорить…
— Таслим! Шурави таслим!![53] — хрипло заорали с тропы
Ага — щаз… Щас тебе будет таслим…
— Американ! Американ!
А вот это уже интересно. Американ. Американец! Отдай американца и уйдешь.
Лейтенант взглянул на лежащего рядом американца — тот прижимался к земле и был на удивление спокоен. Их глаза встретились…
— Им нужен я…
— Кто вы?
— Я из ЦРУ.
Твою мать… За ЦРУшника они и впрямь — рвать и метать будут.
Скворцов обернулся…
— Грузин!
Их разведчик, московский грузин бог знает в каком поколении и не знающий ни слова по-грузински, старший сержант Александр Кацава обернулся
— Головой отвечаешь — лейтенант кивнул на пленника.
— Понял, старшой…
Одновременно командовать и опекать пленника нельзя, либо одно проворонишь либо другое.
Старший сержант, не поднимаясь, ползком сменил позицию, и тут раздался торжествующий крик
