– Знаешь, кто по легенде утонул здесь неподалеку? – спросил он.
– Шелли.
– А знаешь, что его жена Мэри и его друзья сделали, найдя тело?
– Cor cordium,[11] в тайниках сердца – ответил я, имея в виду момент во время кремации на берегу, когда один из друзей выхватил из пламени сердце Шелли, прежде чем огонь полностью поглотил его раздувшееся тело. С чего он вдруг расспрашивает меня?
– Есть хоть что-то, чего ты не знаешь?
Я посмотрел на него. Вот он, мой момент. Я мог воспользоваться им или упустить, но в любом случае это было выше моих сил. Или же я мог утешиться комплиментом, но сожалеть обо всем остальном. Впервые в жизни я разговаривал со взрослым, не спланировав заранее, что буду говорить. Я слишком нервничал, чтобы что-то планировать.
– Я не знаю ничего, Оливер. Ничего вообще.
– Ты знаешь больше, чем кто-либо здесь.
Чего ради в ответ на мой полутрагический тон он пытался ободрить меня?
– Если бы ты только знал, как мало мне известно о том, что действительно важно.
Я отдался на волю волн, не идя ко дну, не пытаясь выплыть, просто дрейфуя на месте, ибо в этом заключалась моя правда – даже если я не мог высказать ее или хотя бы намекнуть, я все-таки мог поклясться, что она незримо присутствовала между нами, как потерянная во время плавания цепочка, о которой говорят: Я знаю, она где-то здесь. Если бы он знал, если бы только знал, что я даю ему все шансы сложить два и два и получить ответ, превосходящий бесконечность.
Но если он понимал это, тогда должен был догадаться, должен был чувствовать то же самое, пристально вглядываясь в меня своим стальным, неприветливым, остекленевшим, пронзительным, всезнающим взглядом.
Должно быть, он уловил нечто в моих словах, хотя бог знает что. Возможно, он просто старался не показывать растерянности.
– И что же действительно важно?
Он это намеренно?
– Ты знаешь что. Кому как не тебе это знать.
Молчание.
– Зачем ты говоришь мне все это?
– Потому что я решил, что тебе стоит знать.
– Потому что ты решил, что мне стоит знать? – медленно повторил он мои слова, пытаясь постичь их смысл, уяснить для себя, выиграть время их повторением. Горячо, подумал я, очень горячо.
– Потому что я хочу, чтобы ты знал, – выпалил я. – Потому что никому больше не могу сказать это, кроме тебя.
Наконец. Я признался.
Понял ли он?
Я уже был готов прекратить этот разговор, увести его в другую сторону, сказать что-нибудь о море, или о погоде на завтра, или о том, как было бы здорово дойти под парусом до Э., как всегда обещал отец в это время.
