Нужно было что-то придумать, чтобы прервать затянувшееся молчание, поэтому я предложил доехать до Сан-Джакомо и подняться на самый верх колокольни, которую мы называли «увидеть и умереть». Всем нашим гостям такая идея приходилась по душе. Я рассчитывал завоевать его расположение, просто предложив ему полюбоваться сверху панорамой города, морем, бесконечностью. Но нет. После!
Хотя все могло начаться и намного позже, чем я предполагаю, абсолютно незаметно для меня. Бывает, смотришь на человека, но не видишь его по-настоящему, он остается в тени. Или подмечаешь внешние черты, но внутри ничто не «щелкает», не цепляет, и не успел ты осознать присутствие чего-то такого или ощутить беспокойство, как шесть отведенных недель истекли, и он либо уже уехал, либо вот-вот уедет, а ты лихорадочно пытаешься дать определение тому, что тайком овладевало тобой все это время и что по всем признакам следует называть желанием. Вы спросите, как мог я не знать? Я могу распознать желание, когда сталкиваюсь с ним, но в этот раз я проглядел его вчистую. Я высматривал ироничную улыбку, которая вдруг озаряла его лицо каждый раз, когда он угадывал мои мысли, тогда как в действительности я желал его тело, только тело.
На третий день за ужином я комментировал «Семь слов Спасителя на кресте» Гайдна, как вдруг ощутил пристальный взгляд. В семнадцать лет я был младшим из присутствующих, меня не воспринимали всерьез как собеседника, поэтому я приобрел привычку выдавать как можно больше информации за меньшее количество времени. Я говорил быстро, поэтому у слушателя возникало впечатление, что я тороплюсь и проглатываю слова. Монолог я закончил под неотрывным взором, устремленным на меня слева. Это воодушевило и польстило мне. Он явно был заинтересован, я ему нравился. Все оказалось не так уж сложно, в конечном счете. Но когда я наконец обернулся и посмотрел на него, то встретил ледяное равнодушие в его глазах, остекленевших и в то же время выражающих неприязнь, граничащую с жестокостью.
Я был уничтожен. Чем я заслужил подобное? Я хотел, чтобы он снова был добр ко мне, смеялся вместе со мной, как всего пару дней назад у заброшенной железной дороги, или когда позже в тот же день я объяснил ему, что Б. был единственным городом в Италии, мимо которого местный corriera[2]с ликом Христа на кузове, проезжал не останавливаясь. Он тут же рассмеялся, уловив скрытую аллюзию на книгу Карло Леви. Мне нравилось, что наши мысли текли параллельно, что мы мгновенно угадывали тайный смысл в словах друг друга.
