– Из-за его туфлей, – сказал он.
– Точно.
– Продолжай, Альфредо, – произнесла тукан с зобом.
– Se l’amore. «Se l’amore» – это сборник стихотворений, написанных в Тайланде в течение того года, когда я вел курс по Данте. Как многие из вас знают, я любил Тайланд до поездки и возненавидел, оказавшись там. Позволю себе перефразировать: Я возненавидел его, едва приехал, и полюбил, как только покинул.
Раздался смех.
В ход пошла очередная порция напитков.
– В Бангкоке я не переставал думать о Риме – о чем же еще? – об этом маленьком неприметном магазине, о прилегающих улицах в предзакатные минуты, о звоне церковных колоколов в Пасхальное воскресенье, и в дождливые дни, которые в Бангкоке кажутся бесконечными, я готов был рыдать. Лючия, Лючия, Лючия, почему ты не сказала «нет», хотя знала, как сильно я буду скучать по тебе в эти дни, чувствуя себя более опустошенным, чем Овидий, изгнанный в ту забытую богом дыру, где он потом умер? Я уехал глупцом и вернулся, не став мудрее. Люди в Тайланде красивы, а одиночество может творить жуткие вещи, когда ты слегка пьян и готов увязаться за первым встречным – они все красивы, но их улыбка продается за выпивку.
Он остановился, собираясь с мыслями.
– «Скорби». Так я назвал эти стихи.
«Скорби» заняли добрых двадцать минут. Затем раздались аплодисменты. От одной из девушек я услышал forte. Molto forte[29]. Тукан с зобом повернулась к другой женщине, которая не переставая кивала в такт каждому слову поэта и теперь все еще повторяла, Straordinario-fantastico[30]. Поэт спустился с возвышения, взял стакан воды и на миг задержал дыхание, пытаясь избавиться от приступа икоты. Я ошибочно принял его икоту за сдерживаемые всхлипы. Поэт, ощупав карманы своего спортивного пиджака и не найдя ничего, соединил указательный и средний пальцы и помахал ими у рта, показывая владельцу магазина, что хочет покурить и перевести дух. Straordinario-fantastico, уловившая его жест, мгновенно вытащила свой портсигар.
– Stasera non dormo, сегодня я не усну, такова расплата за поэзию, – сказала она, возлагая на его стихи вину за свою ночную бессонницу.
К этому моменту в помещении, да и на улице тоже, стало невыносимо душно, как в парнике, и присутствующие покрылись липкой испариной.
– Ради всего святого, откройте дверь, – взмолился поэт, обращаясь к владельцу магазина. – Мы задохнемся здесь.
Синьор Venga открыл дверь и вставил маленький деревянный клинышек между стеной и бронзовой рамой двери.
