Впрочем, вы же можете на что-то отвлечься, задуматься о чём-то другом... И вот уже недовольное шиканье отвлекает вас от просмотра мимишных фоток в инстаграме.
«Что-то явно пошло не так!»
Уже на выходе с кладбища вы слышите, как о вас судачат участники мероприятия: «Насколько же надо быть бесчувственной скотиной, чтобы ржать с телефоном в руках, когда гроб с телом покойного опускается в холодную твердь земли!».
«А-а-а, теперь, вроде, понятно, что они так шипели... Всё встало на свои места! Блин».
С другой стороны, всё это, опять-таки, не настолько однозначно. Представим себе человека с такой вот очевидной, казалось бы, асоциальностью, но который по каким-то другим причинам (а не ради общения самого по себе) считает необходимым построить эффективные отношения с другими людьми.
Причины на это у него могут быть самые разные:
• амбициозные цели (например, на Марс полететь - тут один не управишься),
• желание всеобщего восхищения («Я - звезда! Хлопайте мне, хлопайте!»),
• потребность удовлетворения хитроумных сексуальных фантазий,
• или, быть может, от этих других людей зависит его выживание (в армии, скажем, или тюрьме).
Тут, вроде бы, всё связано с другими людьми, но эти люди нужны человеку не сами по себе (как живые, чувствующие и переживающие существа), а как средство достижения поставленных целей.
Как сработают подобные асоциальные особенности организации мозга в этом случае? Оказывается, что эффект может быть даже лучше, нежели у тех лиц, которые жаждут обнимашек, социальной поддержки и прочих телячьих нежностей.
Как выяснили в нейропсихологической лаборатории уже упомянутого мною Ричарда Дэвидсона, внимание человека к деталям ситуации может существенно искажаться, если он слишком эмоционально воспринимает происходящее.
Поэтому люди, которые не испытывают социальных влияний и связанных с ними эмоций, зачастую оказываются весьма эффективны в построении продуктивных - под конкретную задачу - социальных отношений.
Они способны быть «социальными», но не потому, что их ведёт социальный инстинкт, а потому что они относятся к этим отношениям как к сложной шахматной партии.
Так что даже если нейрофизиологические механизмы социальности молчат в мозгу человека, как в той самой могиле, крест на его социальном успехе ставить рано.
Результатов в социальной игре он добьётся не «по наитию», а с помощью рационального просчёта соответствующих ситуаций, учитывая большое количество фактов о других людях - их поведении, интересах, слабых местах и т.д.
