Конечно, Филарет говорит лишь о единстве учения, а не о единой юрисдикции, которая для него является чем-то внешним, лишь инструментом по сравнению с «тайной» вселенской Церкви.
Руководствуясь всеми этими мотивами, он ощутил необходимость издать работу Изложение разности между восточной и западной Церквами в учении веры. В этой работе он четко, хотя и схематично, проводит в двух колонках сравнение двух церквей по целому ряду вопросов, — кстати, замеченных и до него, — переходя, однако, от простого обсуждения к полемике. Среди рассмотренных проблем — понимание истории, понимание Бога, учение о посмертной судьбе человека, об Иисусе Христе — Спасителе человечества, об исхождении Святого Духа (то есть о filioque), учение о таинствах, тайне Церкви и т. д.
Затем он обращается к литургической практике, и именно благодаря ему, в отличие от бескомпромиссных греков, в Русской церкви при переходе из католичества не повторяют таинств крещения, миропомазания и брака, совершенных католическим священником; именно после Филарета Русская церковь признала католическое таинство священства полностью действительным, и он даже составил специальный обряд для римских священников: теперь, перейдя в православие, они принимались «в сущем сане», то есть признавались священниками и с канонической точки зрения. Жюжи подчеркивает: «Другими словами, несмотря на все вероучительные различия, этот ученый митрополит Московский признавал Католическую церковь церковью истинной, где сохранилась апостольская преемственность, где полностью пребывала божественная благодать и где совершались целиком действительные таинства. Нет нужды вновь указывать на то, что мнение Католической церкви относительно преемства, благодати и действительности таинств в Православной церкви совершенно такое же».
То важное, а в некотором смысле и исключительное, место, которое занимал тогда Филарет, позволяло ему общаться с известными иностранцами, посещавшими Москву: он не только общался с англиканином Уильямом Палмером, но и в 1859 году виделся в Москве с французским бенедиктинцем и будущим кардиналом Ж.-Б. Питра, который обнаружил драгоценные рукописи, касающиеся православной иконописи. Разговор их шел «на прекрасной латыни», и митрополит старался оказать римским прелатам «уважение, соответственное их должностям».
5. Россия и Европа: проблемы историографии
Брожение богословской мысли, «диалог», зачастую полемичный и не лишенный политического подтекста, в конце концов привели к дискуссиям в области историографии. В Италии и Франции, а особенно в немецком мире, интерес к внимательному изучению Восточной церкви проявляли не только специалисты, но и самые широкие интеллектуальные круги.
