Противостояние России и Европы и их взаимоотражение были и оставались важной темой славянофильской мысли. Однако Киреевский смотрел в первую очередь в будущее. В своем труде О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России, появившемся в 1862 году в Московском сборнике, он пишет, что главная миссия «православной образованности» состоит в том, чтобы выявить и решить все проблемы Запада путем создания некоего высшего единства. Внутренняя свобода, объединенная с абсолютным повиновением церкви, приводит мыслителя-славянофила к тому, чтобы превозносить свободомыслие, существующее в рамках православия; очевидно, что этот тезис является частью полемики с католичеством.
Замечательным богословом был Алексей Степанович Хомяков (1804-1860), который, как и Киреевский, радел за свободу богословской мысли. Будучи мирянином, посвятившим себя как никто другой развитию славянофильской идеологии, он обладал определенной религиозной харизмой, которая оказала влияние на весь православный мир. Хомяков понимал этот мир как единство, целиком противопоставленное католическому и протестантскому Западу. Тому, что именно мирянин стал столь глубоким и влиятельным богословом, нельзя не удивляться. По мнению П. Евдокимова, различие между богословием и какой-то особенной духовностью мирян — исключительно современная концепция, чуждая ранней Церкви, отцы которой, особенно восточные, не различали клириков и мирян, но говорили о некоем вселенском священстве, о так называемом «народе Божьем». В свою очередь, современный православный богослов пишет: «Особенность православия заключается в абсолютно однородном характере его духовности; существует духовность, общая для всех, без различия между епископами, монахами и мирянами, и существует духовность монашеская».
В этом заключается причина и того, что философия Хомякова имеет глубокие корни в православной традиции, и того, что ее влияние распространилось по всей православной ойкумене и было весьма ощутимым в XIX веке и позже. В отличие от митрополита Московского Филарета, в той богословско-догматической полемике, которая стала разгораться со второй четверти века, он занял ярко выраженную антиримскую позицию (позицию настоящего «рыцаря православия», как его назвал Н. А. Бердяев), сводящую все западное христианство к простому проявлению рационализма. Юридизм Рима, по его мнению, «убил» все мистические и духовные порывы, а «завоевание» Римской империи церковью в конце концов привело к тому, что имперский дух «заразил» весь западный мир.
