Такой героизм проявляется не в битве (хотя и к ней нас могут призвать), но в том, чтобы посвятить себя служению Свету, в какой бы форме оно ни потребовалось в сложившихся обстоятельствах. «Я искренне верю, — писал Толкин, — что малодушие и мирские страхи не должны препятствовать нам неуклонно следовать свету»[28].
КОЛЬЦО СЕГОДНЯ
В 1944 году Толкин написал Кристоферу очередное письмо. Откликаясь на рассказ о первом самостоятельном полете сына в составе Королевских военно–воздушных сил (полет этот ничуть не походил на бесшумное скольжение птиц, о котором так мечтали люди, пытаясь воспарить в небо), он отмечает: «Вот — безысходная трагедия всех машин, как на ладони» (L 75).
В романе «Властелин Колец» Айзенгард под властью мага Сарумана наглядно иллюстрирует «безысходную трагедию» ориентации на технику. В современном мире мы насмотрелись на разрушительные, обезличивающие последствия чисто прагматического и количественного подхода к природе. Романтики, от Блейка и Кольриджа до Барфилда и Толкина, верили в возможность альтернативы. Гёте даже пытался заложить для нее основы в так называемой науке качеств. В конце своего замечательного эссе «Человек отменяется» К. С. Льюис пишет о «другой науке»[29] будущего, которая «не дерзнет обращаться даже с овощами или минералами, как обращаются теперь с человеком. Объясняя, она не будет уничтожать. Говоря о частях, она будет помнить о целом». И добавляет:
Нельзя все лучше и лучше «видеть насквозь» мироздание. Смысл такого занятия лишь в том, чтобы увидеть за ним ничто. Окно может быть прозрачным, но ведь деревья в саду плотны. Незачем «видеть насквозь» первоосновы бытия. Прозрачный мир — это мир невидимый; видящий насквозь все на свете не видит ничего[30].
Льюис эхом вторит тревоге Толкина в том, что касается техники. Он сравнивает Фрэнсиса Бэкона с Фаустом из пьесы Марлоу. Современная наука и черная магия стремятся к одной и той же цели — к власти. Магия и суеверие уступают науке лишь в силу прагматических причин; наука оказалась более действенной. Но «сделка с чертом» напоминает о цене подобной власти над силами природы, а цена — наши души. Как пишет Льюис,
низводить себя, человека, на уровень природы дурно вот почему: если ты сочтешь себя сырьем, ты сырьем и станешь, но не себе на пользу. Тобою будет распоряжаться та же природа в лице обесчеловеченного человекодела.
Победа над природой оборачивается тем, что природа (иначе говоря, наши желания или желания других) одерживает победу
