В устах Хиралала слова о вежливости звучали как припев давно знакомой песни.
Для Чаудхри стало ясно: ничего не вышло. А еще вчера Хиралал и другие торжественно направлялись в муниципалитет. По такому случаю делегаты нарядились в новые просторные пиджаки, веки подвели сурьмой, на головах у них были белые тюрбаны, в руках у каждого — внушительных размеров посох. Чаудхри сам побрил их на прощанье, добавив со смехом: «Таким молодцам любое дело по плечу! И не вздумайте возвращаться с пустыми руками, как в прошлый раз». А в муниципалитете чиновник их даже слушать не стал, да вдобавок пригрозил, что, если они еще раз посмеют переступить порог его кабинета, он вызовет чапраси[4] и прикажет выгнать их.
— Напасть на хорошего начальника — это уже полдела, — продолжал Хиралал. — В прошлый раз, когда еще только зашла речь о сносе поселка, мы ведь тоже ходили на прием в муниципалитет. Так вот тот начальник, который принял нас тогда, два часа кряду слушал нас и, как вы знаете, решил дело в нашу пользу.
— Так вы бы опять к тому же начальнику, может, и по-другому бы все обернулось.
— Вот и я о том же говорю. Да уж если сразу не повезет — толку не будет… Мы пошли к тому, да его, говорят, уже нет, куда-то на другое место перевели. Да, если б удалось попасть на прием к прежнему, тот непременно б нашел какой-нибудь выход.
— Ну, а что было потом?
— А что еще могло быть? Смиренно пришли, без шума ушли. Руки лодочкой — и домой.
— Прежнего начальника нет, так вы бы к какому другому пошли. К министру б, наконец!
— А помните, я же с самого начала говорил: не надо строиться здесь, — угрюмо заметил Мульрадж. — И земля чужая, и договора на аренду нет.
— Да если б речь шла о неделе-другой, мы б и в шалашах прожили. А сейчас о чем говорить? Не один год уже тут живем. И если основательно обстроились, греха в этом нет.
Мульрадж, поджав ноги, сидел на стуле с железными ножками и спокойно потягивал бири. Вчера, несмотря на ползущие по небу тучи, он целый день был занят побелкой мазанки и даже не успел как следует отмыть известь: белая точка до сих пор виднелась над верхней губой.
— Так что же, значит, и на работу сегодня можно не выходить?
— Почему не выходить? Такие дела быстро не решаются. Пока нас отсюда попросят, пройдет месяц, а может, и два. Теперь все бумаги пойдут наверх, к высшему начальству.
— А ведь разговоры о сносе поселка поднимались уже много раз. Чем-то кончится на этот раз? Кто знает, что они там замышляют?
