— Это куда еще? Ты, я вижу, совсем спятила, Басанти!
— Выйдем на веранду. Да не бойся ты — ничего не случится. Все давно уже спят.
Басанти действительно будто помешалась.
— Погоди. Сначала набери из кувшина воды — прополощи рот. Я тоже прополощу.
Дину давно уже испытывал неодолимое влечение к Басанти, и с каждой минутой это чувство становилось все сильнее. В душе он проклинал причуды Басанти, но возражать ей или тем более вступать с нею в пререкания не решался. Поэтому он молча выполнял все, что она требовала.
Набрав в пригоршню воды, они сполоснули лица, а Басанти еще смочила волосы — так обычно делают бенгалки, — потом, взволнованная, медленно подошла к Дину.
— Возьми в руки картинку, где нарисован всевышний, и мы оба выйдем на веранду. Сейчас там нет ни одной живой души.
Дину взял в руки календарь, и они вышли на залитую лунным светом веранду. Еле слышно шелестели листья под легкими порывами прохладного ветерка. Оглядевшись, Басанти поставила надорванную картинку с изображением божества в нишу.
— Становись лицом к нему… вот так, — вполголоса приказала Басанти.
Криво улыбаясь, Дину стал лицом к нише.
— Сложи руки… вот так.
Дину тряхнул головой и сложил руки лодочкой.
Басанти торжественно совершала свадебный обряд, который ей не раз доводилось видеть в кинофильмах и без которого — она свято верила в это — мужчина и женщина не могут стать мужем и женой.
Неожиданно Басанти побежала в комнату и, отыскав брошенный на кровати букет, быстро вернулась, держа в руках цветы. Одну розу она подала Дину.
— Эту розу вставь мне в волосы.
Дину молча покорился.
— Одним цветком каждая женщина украшает волосы, — волнуясь, проговорила Басанти. — А два цветка в прическе бывают только у невесты. — И она вложила в руку Дину вторую розу.
Дину уже порядком надоела эта игра. Близость Басанти сводила его с ума, но он молча принял розу и осторожно вставил ей в прическу.
— Теперь красной краской проведи мне по пробору. У тебя есть красная краска?
— Ну, хватит, хватит, а то уж слишком. Пойдем в комнату.
— Не смей говорить так, стоя перед ликом всевышнего… Отныне я — твоя жена, а ты — мой муж!
Ошеломленный Дину молчал.
Поднявшись на цыпочки, Басанти осторожно приладила две розы в густую шевелюру своего избранника, потом оборвала лепестки с оставшихся роз и осыпала ими себя и Дину.
Залитое луной лицо Дину, застывшего посреди пустой веранды, было красивое и строгое, точно высеченное из мрамора. Беря его под руку и прижимаясь к нему, Басанти тихо проговорила:
