— Я никогда больше не буду лазить туда, тетечка, никогда. Обещаю вам. Хотите, я клятву дам: за уши себя возьму или носом по земле проведу. Хотите?
Не переставая смеяться, Басанти схватила себя за уши, опустилась на колени и провела носом по земле.
— Клянусь, что никогда больше не стану есть зеленые плоды манго, буду есть только спелые… — И, не вставая с колен, Басанти опять расхохоталась.
Глядя на девушку, Шьяма поражалась: эту хохотушку всевышний наградил неисчерпаемым запасом жизнелюбия и веселья. Готова хохотать по всякому пустяку. Всевышний дал ей облик девушки, а душа у нее как у вольной птахи: ни одной минуты не посидит спокойно — все прыгает, скачет, щебечет…
— Тетечка, натереть вам голову маслом?
— Не надо.
— Тогда я подмету, хорошо, тетечка? А то на веранде очень грязно… Может, вам чай приготовить, тетя? — И девушка опять рассмеялась.
— Ладно, ступай приготовь чай. И себе, и мне. Да смотри сахару поменьше клади.
— Вам тоже поменьше класть? — лукаво спросила Басанти и скрылась в кухне, откуда тотчас же донеслась песенка из нового кинофильма:
Мне достался муж-старик,
Мне достался муж-старик.
Что мне делать с муженьком,
С этим старым дураком?
Последние слова прозвучали дважды: видно, они особенно понравились Басанти.
«А ничего и не надо делать, — вздохнув, подумала Шьяма. — Живешь ты в радости, вот и живи себе и ни о чем не думай». — Она уже не сердилась на девушку.
В дверях кухни появилась Басанти: в одной руке у нее была чашка с чаем, в другой — чайник.
— Когда наш поселок стали сносить и начался переполох, — заговорила она, направляясь к госпоже, — меня, тетечка, чуть было замуж не выдали. И знаете, что я б тогда делала сейчас? — И она снова рассмеялась.
— Ну, что бы ты делала? — без улыбки спросила Шьяма.
— Растирала бы ноги старому хромому мужу… Да нет, я, пожалуй, другую б ногу ему сломала. — И она захохотала так, что чай выплеснулся на пол.
— А что плохого, если б и выдали замуж? — пожала плечами Шьяма. — Жила бы спокойно. И не пришлось бы мыть грязную посуду в чужих домах.
— Там бы я жила спокойно, это точно! Растирала б ноги хромому старику, втирала б масло в его лысину! Словом, весело б жила! — И Басанти снова зазвенела серебряным колокольчиком.
— А отец у тебя не злой?
— Отец-то у меня строгий. На каждом шагу подзатыльники отвешивал. Мне и в тот день досталось.
— А он что же, только тебя бьет или и остальных?
— Матери тоже иногда попадает, но больше всех достается мне. — Басанти опять рассмеялась.
