Кризис добровольчества | страница 6
Мы сели и на некоторое время забыли о телефонном имуществе. Оказалось, генерал Болховитинов одно время служил у большевиков, а затем перешел в Добровольческую армию. Согласно тогдашним правилам, он был судим, разжалован и послан рядовым на фронт. Как «хорошо грамотного» его назначили в команду телефонистов.
Мы душевно поговорили около двух часов. Л.М. заходил ко мне еще несколько раз. Впоследствии он был прощен, и затем в Крыму я встретил его прежним энергичным генералом.
Генерал Болховитинов уже умер – и пусть Господь судит его за вольные и невольные прегрешения. Во всяком случае, у меня сохранилось о нем воспоминание как о крупном, незаурядном человеке. Свое разжалование он переносил с большим достоинством.
Теперь, когда многие былые страсти перегорели, ясно, что система подобных судов была по идее ошибочна, ибо удерживала от перехода к нам тех, кто подневольно служил у красных. Фронт, всегда более чуткий в подобных вопросах, чем тыл, очень скоро признал несправедливость и вредность указанных судов и личной инициативой, молчаливо, но убежденно воспринял иной порядок: коммунистов уничтожал, а всех остальных принимал в свои ряды.
Во всяком случае, в 1918 году примеры генералов Болховитинова, Сытина и других давали несомненное удовлетворение широким офицерским кругам. Жестокие времена порождали и жестокую психологию.
Несмотря на величайшую доблесть войск и на энергию и искусство начальников, большевики медленно, но неуклонно вытесняли нас из Донецкого бассейна. Создавалось то большое неравенство сил, уравновесить которое не в силах даже легендарный героизм.
Остатки добровольческих частей полукольцом прикрывали станцию Иловайскую, последний наш оплот в Каменноугольном районе.
Там размещался весь тыл корпуса: лазареты, базы бронепоездов, скудные интендантские запасы и еще более скудные склады снарядов и патронов.
Банды Махно уже стали появляться в ближайшем тылу…
Все, кто ослабели или поколебались духом, те покинули наши ряды под тем или иным предлогом. Оставались только сильные, действительно только цвет Добровольческой армии. Мы – начальники – знали, что оставшиеся не сдадутся. Они могут погибнуть, но не приспустят своего белого знамени.
На маленькой, забитой составами станции впереди Иловайской, в вагоне генерала Май-Маевского был собран военный совет. В состав его вошли: генерал Май-Маевский, начальник 1-й дивизии генерал Колосовский, начальник 3-й дивизии генерал Витковский и их начальники штабов.