— Имею право! Они мои!
Что я делаю?! Кошмар! Что происходит? Почему я не могу сопротивляться и делаю, говорю то, что сама от себя не ожидала?
А-а-а-а! Остановите меня!
Надо взять свои слова назад, сказать, что я пошутила.
Эх, рот на замке.
Написать! Точно! Надо написать и братья всё поймут — снимут с меня наложение. Так быть не может. Так не должно быть!
Призрак — его вижу только я. Он шутит со мной. Но ведь я сильнее. Должна быть сильнее.
Маска — марево трепетало над поверхностью стола и складывалось ощущение, что оно смеётся. Неужели мысли читает? И над кем хохочет? Надо мной?
Ой! У меня контакт с пращурами наладился. Говорили мне, что это случится однажды: буду слышать их, внимать им, понимать их порывы. Вот — свершилось. Только не такое мне обещали. Внимать и стать транслятором — разные вещи, по-моему.
Но сопротивляться не получалось — полностью оказалась во власти дрожащего пятна, похожего на лицо бабушки. Но почему?
Эх, в вопрос: «Почему?» можно вложить кучу смыслов, и все они окажутся правильными. Например…
Почему произошёл прорыв в общении с почившими родственниками именно сейчас, когда я так уязвима?
Почему я попала под власть призрака, и он диктует свои условия?
Почему ведьма так реагировала на меня, и нет ли корысти в том, что я сейчас чувствовала и видела?
Почему Эмиль не предупредил меня о возможных проблемах?
Почему, почему, почему… Сто тысяч «почему» и ни одного ответа.
Я встала перед острой необходимостью найти в себе силы и рассмеяться, а дальше скажу как есть: не расстанусь с амулетами и артефактами, чудо-камнями. Они мои! Только мои!
Набрав больше воздуха в грудь, я чётко знала, что произнесу: «Пошутила, а ты и поверил», но в место этого с уст сорвалось:
— Предлагаю делать ставки на причастность тех или иных известных нам лиц к похищению Валентина Букова.
Марево, так похожее на лицо бабушки отдалилось на середину стола и остановилось между блюдами с колбасой и сырами. Я не знала, как исправить ситуацию, ведь намеревалась произнести совсем другие слова.
Вознамерившись сделать вторую попытку отказаться, я снова раскрыла рот, но произнесённым мной фразам удивилась даже я:
— Выскажемся, кто причастен или не причастен. Экономка? Повар? Шофёр-охранник? Я? Или кто-то ещё?
С перепугу я зажала рот ладошкой и округлила глаза на Тита. Он должен понять, что со мной что-то не так происходит. Но старший из братьев, лишь смотрел на меня с отчаяньем в сине-фиолетовых глазах и молчал.
