Но все это, разумеется, сказка. Такая же, как вера в подземных жителей биритов, по-вашему — гномов.
Воображение Пушкарева мигом воспалилось. Пещеры, где, по словам Сандага, до сих пор лежат древние книги и иконы; подземный храм с гигантской статуей богини; вечный огонь…
Пусть сказка. Но он прикоснется к сказке…
Провожать машину вышли все сотрудники экспедиции. Шофер Аракча сидел в кабине строго-величавый и хмурил брови: проедут ли они там, где никогда не бывало ни одной машины?
Машина заурчала. Чимид, который вертелся около нее, крикнул:
— Кочуйте счастливо!
— Эй, эй, я тебя!.. — погрозил шофер кулаком. — Не знает, проклятый, что нельзя доброй дороги перед отъездом желать! Несчастье случится. Деревенщина!..
Лагерь скоро скрылся из виду. Дорога вела в горы. Поднялось багряное солнце, и вершины загорелись медным блеском.
Какая здесь четкость света и тени… Краски яркие, без полутонов, воздух прозрачен и сух. Лесов по склонам гор нет, и оттого они кажутся еще более пустынными и древними. Пади покрыты бело-розовыми тюрбанами дикого лука, и кажется, будто лежит снег.
Вот полуразвалившаяся дозорная башня. Когда-то на ее верхушке по ночам полыхало яркое пламя. Рядом на темно-коричневой скале «знаки Гэсэра», искоренителя десяти зол на земле, — изображение меча. Или покажется на утесе гробница какого-то древнего богатыря, к ней ведет широкая дорога, уставленная по обочинам каменными глыбами.
Странные горы здесь, в Гоби. Они поднимаются без всяких предгорий и покоятся как бы на едином, общем пьедестале. Какие силы вознесли на этот пьедестал массивы хребтов Дзун-Сайхан, Дунду-Сайхан и Барун-Сайхан? Эти три расчлененных глубокими каньонами хребта и есть массив Гурбан-Сайхан, Три Красавицы: Восточная, Средняя, Западная.
Машина пробиралась на северо-запад, к загадочному Девичьему перевалу, за которым и находятся дальние пастбища.
Разбойник Жадамба, которого усадили в кабину, за всю дорогу ни разу не заговорил с водителем Аракчей. Да и о чем им говорить? Жадамба был угрюмого характера. К сорока годам он отпустил усы и бородку, и они придавали ему еще более мрачный вид.
Жадамба смотрел на шофера и на всех сидящих в кузове, кроме Цокто, как на обреченных. И хотя Бадзар не дал Жадамбе никаких прямых указаний, разбойник решил действовать по своему усмотрению. Он всегда отличался самостоятельностью. Пора начинать! Нужен случай, который всколыхнул бы весь аймак, а то и всю Монголию…
Он испытывал сладкое томление в груди от мысли, что все эти экспедиционные люди находятся в полной его власти и он может погубить их запросто. В пустынных, безлюдных горах всякое случается… Ни один следователь не найдет концов преступления. Жадамба знает такие места, откуда никто живым еще не выходил. Можно обрушить камнепад на спящих людей и на машину, можно завести их в черное болото, столкнуть в пропасть… Да мало ли что можно придумать, если хочешь погубить. Хорошо, когда у тебя есть такой сообщник, как Цокто.
