Дмитрий Тарасов вызвал на допрос Прасковью Артуганову. Сорокалетняя женщина прикрывала лицо цветастым передником и лишь изредка одним глазом хитро взглядывала на следователя.
— Скажите, Артуганова, когда и где вы приобрели спирт, обнаруженный у вас в погребе?
— А, спирт! Какой-то мужик плеснул.
— Как это плеснул?
— Ночью я шла домой от подруги, от Дашки Наумовой. Какой-то мужик спрашивает: «Спирту надо?» — «Надо», — говорю. Он плеснул мне в ведро.
— Но у вас изъято больше десяти литров?
— А! Я вернулась, он еще плеснул.
— Какой из себя мужик?
— Да темно ж было, я не разглядела.
— На винзаводе вы были?
— Нет, не была.
— А кто был там?
— Откуда я могу знать! Кто был, тот пусть и отвечает.
Дмитрий понимал: Артуганова просто морочит ему голову, но до истины так и не мог докопаться. Другие свидетели вели себя так же.
Вечером Прошин вызвал Пелагею Недосекину. Вошла молодая женщина с бледным припухшим лицом, глаза светились нездоровым блеском.
— Скажите, Пелагея Никитична, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Недосекиным? — спросил Прошин, продолжая рассматривать Пелагею. Та молчала, гордо вскинув красивую голову.
— Отвечайте же на мой вопрос!
Пелагея посмотрела на Прошина, в ее воспаленном взгляде мелькнули ненависть и отрешенность, лицо покрылось бурыми пятнами.
— Когда и где вы познакомились с Недосекиным? — повторил вопрос Прошин. — Не хотите отвечать?
— Палач! Ты убил моего мужа! Убей и меня: без него мне жизнь не нужна… Ну, стреляй! Стреляй же, изверг! — истерично кричала Пелагея. — Чего зря болтать? — Она рванула ситцевую кофту и обнажила грудь. — Чего ждешь? Стреляй! Других слов не дождешься от меня…
Закрыла лицо грязными руками и затряслась в судорожном плаче.
Прошин вызвал надзирателя и отправил Пелагею в камеру.
Елизар Клейменов, которого через несколько минут ввели в кабинет Прошина, остановился у порога и низко склонил лохматую голову.
— Садитесь, Клейменов, — предложил Прошин. Во взгляде и поведении Клейменова появилась покорность. «Вероятно, узнал о гибели главаря», — подумал Василий.
— Ну что, Елизар Никитич, намерены ли вы говорить правду?
— Да, гражданин следователь. Теперь уж терять нечего.
— Почему теперь?
— Время настало, всему приходит время.
— Хорошо. Расскажите, когда вы встретились с Недосекиным? Как оказались в банде? В чем считаете себя виновным?
Клейменов поцарапал густую угольно-черную бороду, пригладил ее.
— Вить это — длинная история.
— Ничего, я не тороплюсь, послушаю.
