После встречи в красноармейском клубе Василий стал чаще видеться с Анечкой. Правда, в доме у Тарасовых теперь бывал реже: стеснялся старших. Ему казалось, что ее отец и мать догадываются об их отношениях. Но Анечка под разными предлогами выпытывала у брата Дмитрия, где находится Прошин, и, если он не был в отъезде, в условный час ждала его возле клуба. Они находили укромное местечко, как все влюбленные, болтали о милых пустяках и целовались.
В воскресенье состоялся традиционный праздник весны. Вновь назначенный военком принимал парад допризывников, окончивших краткосрочные курсы всевобуча..
Перед сколоченной на скорую руку деревянной трибуной четким шагом проходили молодые, веселые, хотя и плохо одетые, ребята; они троекратным «Ура!» отвечали на приветствия военкома.
Это были сверстники Василия, которым, как и ему, в том году исполнилось двадцать лет. Но они еще допризывники, а Прошин уже побывал на фронте, принял боевое крещение в бою с белополяками и бандитами.
Анечка стояла рядом с Василием, застенчиво касалась горячей рукой его руки и отвечала улыбкой на его влюбленный взгляд.
Лучшие спортсмены были отмечены призами: победитель в беге на сто метров получил шесть аршин сатина; команде, победившей в эстафете на четыреста метров, вручили двадцать пачек спичек, а команде победителей в футболе — сорок пачек махорки. И уже вне программы лично председатель уисполкома Золотов наградил комплектом сбруи стайера, первым пришедшего на дистанции в тысячу двести метров.
Вечером допризывники собрались в клубе, где учащиеся старших классов городских школ дали для них большой концерт художественной самодеятельности. Тепло было встречено выступление Анечки Тарасовой, исполнившей на рояле этюды из «Времен года» Чайковского.
После концерта Анечка и Василий пошли на берег, любовались звездами и рекой. Лунный свет проложил вдоль реки чешуйчатую дорожку. Круглые блестки мерцали, шевелились; в тихих заводях отражались звезды и сама луна.
— Аня, я не могу без тебя. Давай поженимся, — неожиданно выпалил Василий.
— Ты долго думал? Кто же мне разрешит сейчас?
— А мы без разрешения.
— Нет, милый, так нельзя. Родители проклянут меня.
— Тогда попытайся уговорить их.
— Ой, вряд ли! Мама спит и видит меня знаменитой пианисткой.
— Как же быть?
— Не знаю.
Девушка уткнулась лицом в грудь Василия и всхлипнула.
— Ты чего?
— Так, не обращай внимания. Девичьи слезы — что роса, все пройдет.
Василий обнял девушку и нежно, как у ребенка, гладил ее мягкие волосы.
