— Поймали!
Поймали? Ну это еще видно будет.
Я не знал, что может выдержать неизвестный мне японский шнур. Протянул руку к тормозу, чтобы ослабить натяжение и тут же раскаялся — с треском шнур вытянулся из катушки еще метров на пятнадцать. Ничего другого не остается, как только тормозить, втягивать шнур обратно и по мере возможности вываживать удилищем. Щука повернула обратно и устремилась в глубину. Ну и силища у нее! Я знал, что удилище не сломается, скорей порвется шнур, и все–таки было страшно смотреть, как оно гнется, как жалка эта снасть перед таким хищникам, как вибрирует напряженная леска? Наконец щука пошла обратно, и мне удалось укоротить шнур метров на пять-шесть. Чудовище начала кружить по краю кратера. Хорошо, кружи, милая, как можно дальше, это тебя не спасет. Но щука сделала семь-восемь кругов и рванула влево, снова чуть не вырвав удилище у меня из рук. Леска пугающе звенела, пришлось несколько отпустить ее, чтобы не случилось беды. Щука на более длинной леске тотчас повела в другую сторону, приходилось опасаться, что она нырнет под лодку. Я высунулся далеко, продолжая и в этом положении держать удилище; сержант, как тигр, бросился мне на ноги, прижал их ко дну лодки, чтобы щука не выдернула меня в воду. Нельзя сказать, чтоб мне было очень удобно. Болели плечи, руки, поясница, но зато круг сузился, и я смог втянуть обратно метра два шнура.
Чтобы вытащить щуку на поверхность, и речи быть не могло. Я попытался, но это было все едино, как сдвинуть с места скалу. А щука снова помчалась, но теперь в мою сторону, прямо под лодку. Я быстро вобрал шнур, втянул удилище, но его конец погрузился в воду, и я сам по пояс висел над водой, почти касаясь лицом водной поверхности. Сержант лежал на моих ногах, игра шла ничейная. Одна, две, три минуты, показавшиеся мне вечностью. Сержант спросил тихо:
— Запуталась? Ушла в камыши?
Я отрицательно затряс годовой. Чувствовал, как движется щука, тянет, хотя и медленно.
— Надеюсь, что пока еще нет.
Щука с крючком в пасти была от камышей в нескольких сантиметрах. Но я не имел ни малейшего представления, куда впился крючок, как глубоко она его заглотнула, лишь подозревал, что и рыбе не очень–то удобно. Она двинулась вдоль камышей, вышла из–под лодки. Тянула она теперь, казалось бы, еще сильнее, упрямо, как тянет обычно сом, но медленнее, чем до сих пор. Щука тянула направо, в сторону Четок. Мне удалось задержать ее. Снова большие круги, лотом малые круги и рывок «домой», в заросли водяного ореха. Удержать ее мне помогла не ловкость, а удача. С напряженными нервами, в борьбе с таким сильным хищником я уже не мог трезво судить, когда надо отпускать ее, когда притягивать. Не я утомил щуку, а она меня. И не я ее, а она сама себя подсекла. Только теперь, когда она кружила в глубине, я подумал, что надо несколькими рывками засадить ей крючок поглубже в глотку, в каком бы месте он там ни впился.
