29 августа. Я вертелся с боку на бок, до рассвета не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как передо мной возникали кипящая пена, набегающие волны, кровать качалась подо мной будто лодка, мне казалось, что я слышу шелест камышей. Очнувшись от короткого забытья, я продолжал думать все о том же.
В девять часов я пошел вместе с невропатологом и со штабом в Санаторий. Распылитель висел на предназначенном ему месте, на проволоке, протянутой между деревьями. Ко мне подошла цыганка, спросила, что им делать. (Почему у меня спросила, а не у невропатолога, который уже был тут и записывал данные? Телепатия? Родство душ?) Остальные полукругом стояли дальше, но так, чтоб им был слышен наш разговор, тут были и близнецы и крестьянин. Очевидно, женщина говорила от имени их всех.
Что им делать? Собственно говоря, ничего. Пусть ведут себя как обычно, делают, что всегда делали, вчера или в любой другой день. Женщина покраснела, на глазах слезы, как у начинающей актрисы, в первый раз выходящей на сцену. Мне стало жалко бедняжку.
— Что вам делать?.. Лучше всего оставайтесь тут, на воздухе. И двигайтесь, придумайте что–нибудь... Знаете что, играйте в волейбол! Это лучше всего. Когда услышите звонок, выходите сюда, разбейтесь на две команды, разговаривайте, у вас еще есть время. Словно вы действительно участвуете в матче.
По глазам ее вижу, что верит мне и благодарит. Мне показалось, что она хочет еще что–то сказать. Подождал немного, прежде чем повернуться и уйти, но она опустила голову и отошла в сторону. В кладовой мы убедились, что спиртные напитки потребляются ими что надо. Но запах алкоголя я почувствовал только у боксера. Остальные, возможно, спрятали по бутылке на завтра для храбрости.
Сержант на кухне заказал для нас провизию, в одиннадцать часов мы были уже на месте, причалили к камышу, закинули удочки.
Я взял с собой четырехметровое удилище и пятидесятиметровую крепкую леску для больших щук. Верхняя треть удилища мягкая и гибкая, леска от нее не оторвется, а нижние две трети твердые и длинные, чтобы можно было вываживать добычу твердой рукой. Глубина у водяного ореха три метра, грузила я установил на два с половиной, на крючки надел подлещиков величиной с ладонь. (По совету сержанта плавники я срезал. Хотя мы оба уже говорили и пришли к заключению, что это суеверие. Если озерный хищник не сожрет наживку, напрасно мы и плавники отрезали, а если схватит, то и маленького сома сможет проглотить, а глотает щука с головы, никакие плавники ей не помешают.)
