— Сейчас начнёт метаться и кричать, что душат её…
Коротают они время невесело, а девушка спит себе тихонько, как младенец. Уже и свечерело.
— Ложись и ты, дедушка, — посоветовал Егор.
— Как же я голубку свою оставлю? — не соглашается старик. — Да ты гляди, она просыпается.
А дочка его открыла глаза и лежит — к чему-то прислушивается. Потом и говорит:
— Тятя, мне не больно совсем.
Старик чуть не упал.
— Дак может, ты молочка выпьешь, доченька?
— Выпью.
Выпила она молоко и улыбается. Тут старик заплакал вновь и Егору в ноги упал:
— Милый ты человек, да как же благодарить тебя за такое чудо?
А Егор сам ничего понять не может, стоит столбом, на Оленьку во все глаза смотрит, а та смеётся:
— Говорила я вам, тятенька, что надобно идти в Пески!
И у Егора спрашивает:
— Можно мне ещё поспать?
…Уснула она, и Егор со стариком в передней легли. Старик, было слышно, до полночи не спал, то молился, то ворочался, наконец затих. А Егору не спится: сердце колотится, и мысли путаются, как в горячке.
В какой-то миг заметил он в темноте бледное сияние, и на глазах у Егора выткался из него женский облик.
— Матушка!.. — узнал он.
— Вот, сынок, я и пришла к тебе, как обещалась, — говорит Егору покойная мать, — ты ведь хотел меня повидать?
— Неужто это ты? — не верит Егор. — А почему ты вся как лунный свет?
— А я теперь живу там, где светло, легко и прозрачно.
— Хорошо там жить?
— Хорошо… Только больно глядеть на грешную землю. Но сегодня у меня радость: пришла пора, Егорушка, и тебе на свою тропу становиться.
Егор аж задохнулся от волнения:
— Так значит… Оленьке я помог?..
— Да, сынок, и так с тобой отныне всегда будет. Никто эту силу у тебя не отымет, если сам от слабых да хворых не отвернёшься. Что ж, возьмёшь себе такую ношу?
— Возьму, мама, — отвечает Егор.
— Тогда слушай. Много тебе нужно узнать, сынок, чтоб помогать каждому, кто нуждается, и всё, что сама умею, я тебе передам. А ты никому ничего не говори и жди меня снова.
— Матушка, — позвал Егор, — отчего ты раньше мне этого не сказывала?
— Раньше время тебе не пришло. Ну, Егор, до скорого свидания.
И растаяла, будто в серебряную пыль рассыпалась. А Егор вздохнул легко и крепко уснул.
Поутру проснулась Оленька веселёхонька, и следа на шее от болезни её не осталось. Старик на неё не нарадуется и всё Егора благодарит.
— Ты прямо чудотворец, парень. Давно этому научился?
— Не учился вовсе, — признался Егор, — и не помышлял об этом никогда. Само собой всё получилось.
