— Князь Литт никогда не простит вам смерть своего единственного сына! — заявил высокий мальчишка уже как-то вяло, понимая, что на селян его угрозы действуют примерно так же, как увещевания одинокого грибника, повстречавшего на узкой тропке голодного волка.
Кажется, подпрыгнули мы синхронно. А потом переглянулись: вдруг послышалось?
Однако нет, прозвучавшая фамилия явно писалась с двумя «т» на конце, но, без сомнений, относилась к тем «Литам», о которых мы втроем дружно подумали. И о, ужас! Присмотревшись, я нашел определенные сходства с Кристианом — брови, форма подбородка и скул и даже то, как он поворачивал голову. Вот что называется — порода! За столько времени (узнать бы еще, сколько именно) и череду браков с представителями самых разнообразных рас, кровь императоров продолжала нести в себе частицу основателя своего славного и древнего рода.
Неожиданно картинка встала на свое место. Что бы было, если бы все шло своим чередом? Прервалась бы линия императоров до объединения Лирии. И собственно, не сложилось бы самой Чистой империи в противовес набирающей силы Эоле. И почему-то сразу стало понятно, зачем это все понадобилось Алив. Ведь именно наша империя послужила основой веры в Пресветлую мать и отказала в восхвалении другим творцам, в особенности, кровавому культу Хель.
Что ж… определенно надо было что-то делать.
— Боюсь, — осторожно начал с не совсем подходящего слова, но привлекая тем самым внимание к своей персоне, — я не могу допустить, чтобы вы казнили этих молодых людей. Как вы слышали, этот юноша — сын славного князя Литта, и я могу подтвердить, что его слова — правда. Он не может быть колдуном!
Раздался недовольный ропот толпы, но, к моему безграничному счастью, мы попали именно в то замечательное время, когда слово дворянина стоило больше, чем бумажки с печатями и подписями. Эти люди свято верили: подчерк подделать легко, честь — невозможно.
— Вы поручитесь? — осторожно переспросил староста, с тревогой уставившись на мой меч, который я придерживал словно бы невзначай. Видимо, мужчина прикинул, с какой вероятностью останется в живых, если не послушает меня, и протяжно вздохнул.
— Как же не колдун? — раздались выкрики из толпы.
— А вы это своими глазами видели или из-за цацок на шее вообразили? Тогда получается любая девушка, кулон на шею повесившая — колдунья. Я ручаюсь за этого юношу…
— Что же со вторым? — очень хотелось старосте сжечь хоть кого-нибудь.
Он уже и сам не рад был, что пригласил случайного дворянина на казнь, но ничего сделать не мог. Одно дело — пара юнцов, которые не смогли за себя постоять, а другое — взрослые люди, явно умеющие обращаться с оружием.
