День был сияющий, с прекрасным прозрачно-голубым итальянским небом. Наверное, когда–нибудь он заскучает по всему этому: по лесистому холму, по хрусту известняка под каблуками, по сапфировому морю внизу, усеянному яркими цветными лодками. Доведись кому–то жить в изгнании, он не мог бы желать более гостеприимного окружения. Но все же это не дом.
Эсмеральда вовсе не развлекалась на своей половине. Она отворила переднюю дверь Холлистеру до того, как он поднялся на веранду. Была она большая и округлая, наделенная мягкой бесформенностью кучи подушек, кое–как слепленных в подобие женской фигуры. И она протягивала свои пухлые руки навстречу, приветствуя его. Черные глаза смотрели на него с материнским участием.
— Ты выглядишь усталым, — сказала она по-итальянски.
— Теплая ванна — все, что мне нужно, — ответил он. — Но сперва мне надо заказать разговор. — Он кивнул на “фиат”. — Надеюсь, я ничему не помешал.
Она погрозила ему пальцем.
— У тебя дурные мысли. Посетитель не ко мне. К тебе.
— Ко мне? — Холлистер удивился. Ни у кого из его знакомых не было маленького “фиата”. И уж никто не знал, что он возвращается домой именно сегодня. — Кто?
— Какой–то синьор Эмбоа. Он сказал, что ты будешь его ждать.
Асиди Эмбоа стоял перед окном, обращенным к морю. Это был коренастый человек несомненной физической мощи, аккуратно упакованный в черный шелковый костюм строгого покроя. Он стоял, сцепив руки за спиной, широко расставив ноги, и смотрел на море, но не видел его.
Войдя в комнату, Холлистер подумал, стоит ли так синьор Эмбоа с тех пор, как приехал, или он принял эту позу напускного безразличия, услышав, как Холлистер подъехал.
— Мистер Эмбоа?
Эмбоа повернулся. Лицо его было плоским и костлявым, как у боксера. “Хороший средневес”, — подумал Холлистер. Глаза у Эмбоа посажены глубоко, близко к широкому носу. Маленькие, круглые, с жесткими непроницаемыми зрачками.
— Мистер Холлистер, — Эмбоа двинулся навстречу Холлистеру. Небольшая, мускулистая рука протянулась в приветствии. Даже улыбаясь, лицо Эмбоа каким–то образом оставалось невыразительным.
— Не припомню, чтобы мы встречались прежде, — устало сказал Холлистер.
— У нас есть общий друг. Полковник Абуд. Можем мы поговорить наедине?
Холлистер повернулся. Эсмеральда стояла, наблюдая, в прихожей прямо напротив гостиной. Холлистер кивнул ей. Она прикрыла дверь.
— Вы прямо из Масабары... — начал осторожно Холлистер.
— Совсем нет, — сказал Эмбоа. — Я из посольства в Риме.
