В ногах у Степана зло хохотнули:
— Как же, поделятся с тобой казаки. Жди, сват, поросят. Видал давче, как они с нашим братом разговаривали. Как начали лупцевать шашками по спинам, так куда и народ подевался. Не трожь, дескать, ихнего атамана.
— А ты б разве не заступился за своего хозяина? — спросили со смешком в голосе с верхней полки.
— Энто за Загребального? Да я б этого живоглота первый порешил, кабы моя власть, — не принял шутки лежащий в Степановых ногах.
— Вот и иди выбирай свою власть, — предложили сверху все тем же насмешливым голосом.
— Куда это я пойду?
— В городскую управу. Там седни, бабка Макариха сказывала, собрание сбирается, какой–то комитет выбирать будут.
— А что, и пойду, — вызывающе ответил сосед Степана по полке.
— Иди, иди, может, тебя выберут. Дадут портфелю, кожаную, и будешь ты как Дубовских из Казначейства.
— Пошел ты...
«Сегодня собрание, а меня по баням черти носят», — подосадовал на себя Степан. Ему бы после встречи с женой к товарищам податься, узнать у них что и как, а он — скорей на квартиру, успею, мол. Одурманенный жаром и запахом «элексира жизни», он сполз с полки, окатился из шайки холодной водой, направился в предбанник.
— Что так скоро? — крикнул ему в спину Егор.
— Хватит, а то угореть можно, — ответил Степан.
— Подожди меня, я вот еще разочек с ликсирчиком и...
— Не спеши, парься раз охота. А мне нужно срочно сходить в одно место.
— А как же «после бани»? Там же у нас припасено.
— Выпей сам за мое здоровье.
— А ты, стал быть, не того? За ради встречи, а? Ну, да я тебе оставлю. Гляди, только не забудь Хомичу двугривенный за ликсир отдать.
— Хорошо, — засмеялся Степан, закрывая за собой дверь парной...
Он шел по Алексеевскому проспекту, всматриваясь в лица горожан с надеждой встретить кого–нибудь из своих друзей по подполью. На улице, как и прежде. Гремят по булыжной мостовой пролетки и фаэтоны. Предвечернее солнце, заглядывая на проезжую часть через крыши домов и сквозь голые сучья акаций, тускло отсвечивает в лакированных бортах экипажей. Среди пешеходов нередки подвыпившие мастеровые и приказчики. Все по-прежнему. И только красный флаг, вывешенный аптекарем на балконе своего заведения, свидетельствует о том, что и в Моздоке произошла революция.
Приближаясь к лазарету, Степан чувствовал, что не удержится и забежит на минутку в приемный покой, чтобы еще раз прижать к сердцу жену. Всего на одну минуту! Он уже потянулся к дверной ручке, как она вдруг сама метнулась, ему навстречу и на пороге появился его бывший хозяин купец второй гильдии Неведов Григорий Варламович, несколько обрюзгший и постаревший, но все такой же хмельной и самоуверенный, как в прежние времена.
