- Вы могли бы пообещать ему помощь, а затем сбежать при первой возможности.
- Человек не может разбрасываться обещаниями.
- О, черт! Не будьте же ребенком!
Ван Йелк прошел по камере, повалился на койку.
Через некоторое время он прорычал:
- Я жалею, что обратился к вам за помощью! Прекрасную же услугу вы мне оказали!
Он повернулся лицом к стене.
Док Сэвидж, казалось, не обратил внимания на замечания своего товарища по камере. Он исследовал дверь и решетку и пришел к заключению, что они достаточно прочны. Вряд ли напильником возьмешь тот тип стали, из которого была сделана решетка, да и автоген едва ли помог бы.
Через десять минут замок двери заскрипел, и дверь открылась. Санда вошла в комнату и кивком подозвала их.
- Я не вижу никакого смысла ждать. Давайте-ка побыстрей отсюда, сказала она.
Ван Йелк с великой поспешностью вскочил с койки.
Он подбежал к двери камеры и прокричал:
- Как? Каким образом мы отсюда выберемся?
- Успокойся, миллионер, - посоветовала ему Санда. - Путь свободен. Я отослала охранника прочь... дав ему достаточно денег за хлопоты.
Она повела их по коридору, через какие-то комнаты, к яркому послеполуденному свету. Девушка шла быстро, и оба мужчины старались не отставать. Но когда они почти вышли на свет, старый Гатун Макнамара вырос у них перед носом. В руках у него был большой черный пистолет, кулак напрягся и побелел. Он спокойным голосом сказал:
- Вам следовало бы сказать об этом.
Макнамара стоял и хмуро глядел на них. Верхняя губа поднялась так, что был виден ряд зубов. Черные волны бровей собрались у переносицы, но ствол не дрогнул.
Затем он отвел оружие в сторону.
- Извините, что навел на вас оружие, - сказал он. - Я опасался, что вы броситесь на меня и сделаете что-нибудь решительное, прежде чем я успею вам объяснить...
- Объяснить что? - спросил его Док.
- В вашей камере вделан микрофон, - сказал старик Макнамара, - и я слышал все, что вы сказали этому парню. - Он посмотрел на ван Йелка, и его брови неприятно дернулись. - О человеке и о его обещаниях. Мне понравилось это.
Санда заулыбалась. Она сказала:
- Пап, я теперь понимаю, почему почти все твои политические враги отправляются рано или поздно в психушки: ты непредсказуем.
- Ерунда, я весь как на ладони, - сказал Макнамара и ухмыльнулся.
Док спросил:
- Так что же будет с нами? Нас снова запрут?
Макнамара покачал головой:
- Вы свободны, как птицы, хотя, по правде говоря, я не вижу ничего свободного ни в птицах, ни в том образе жизни, который они ведут, впрочем, это к делу не относится. А дело в том, что вы можете идти.
