и кивнул. Было бы плохой тактикой объявлять о своих планах и позиции всем и каждому, но был ли кто еще в этой долине, чтобы слышать их.
«Мы окружены, помните?» — сказала она. — «Несмотря на надежды Беседующего, призраки этой долины нам не друзья».
* * *
Единственным худшим занятием, чем преследовать Фитеруса по жуткой долине, было путешествовать вместе с ним. Фаваронас привык к быстрому шагу Робина.
Но каким бы настойчивым не был кагонестиец, он не был бессердечным. Он умерял шаг, чтобы приспособиться к нуждам ученого, и останавливался каждую ночь на несколько часов для сна. Но не Фитерус. Его шаг не был ужасно быстрым, стесненный тяжелой мантией и Фаваронасом, но он никогда не отдыхал, ни на минуту.
Сперва Фаваронас думал, что тот сверхъестественным образом бдит и каким-то магическим образом следит за окрестностями, но, постепенно, пришел к пониманию, что действовали более фундаментальные процессы. Фитерус боялся, и Фаваронас не знал, чего. Бедняга Робин больше не представлял угрозы. Прибытие Беседующего с эльфийским народом, хотя и придавало ощущение срочности пока еще неведомому плану мага, казалось, отнюдь не являлось причиной глубокого страха, который чувствовал Фаваронас. Он никак не мог решить, стоит ли ему радоваться или беспокоиться о том, что пугало Фитеруса. Как говорили люди: враг моего врага — мой друг. В данном случае, враг врага Фаваронаса мог просто убить их обоих.
Едва волоча ноги, падая и сбиваясь с пути при каждом удобном случае, Фаваронас, насколько осмеливался, затруднял их продвижение. У него было мало надежды на спасение или побег, но если Фитерус спешит, то Фаваронас будет делать все, что сможет, чтобы задержать их. Его тактика, наконец, вынудила действовать испытывавшего все большую и большую тревогу колдуна.
Гора Ракарис была не больше, чем в дне пути, когда Фаваронас умышленно свалился в пересохший овраг. Фитерус стоял на его краю, уперев кулаки в бедра, и бранил ученого.
«Спаси меня Торган! Вставай! Вставай, или я дам тебе лягушачьи лапы!»
Пытаясь во время падения защитить узел с каменными свитками, Фаваронас заработал разбитую верхнюю губу.
«Ты идешь слишком быстро», — пожаловался он, придавая голосу (что было несложно) горестные нотки. — «Зачем такая спешка? С охотником за головами покончено, и воинов Беседующего нет нигде поблизости».
«Я потерял слишком много времени, играя в кошки-мышки с наемным убийцей Сахима. Я собираюсь с рассветом быть там». — Сейчас был полдень. — «Будешь ли ты все еще жив к тому времени, эльфийское отродье, целиком зависит от тебя!"
