— Выходит… И разговариваешь ты как-то коряво: «чё», «шо», «ро́стят»…
— А сами они шо едят, те тетеньки и дяденьки? — не унимался Витька.
— Не надо так, — сказал писатель. — Это будет неправильное реагирование на критику. Надо исправляться.
— А как? — спросил Витька. — Мясо я брошу есть, и всю домашнюю скотину побоку, и смотреть на нее больше не буду. А шо ж делать?
Задумался писатель.
— А шо, если я с батькой в лес на охоту пойду и там ловко, прямо в глаз, белку подстрелю?
— Да ты что? — отшатнулся писатель. — Меня с такой рукописью и на порог не пустят. Но я, кажется, придумал! Ты подпаском можешь быть?
— Могу! Чего проще!
— Вот и давай! Помогай летом пастуху отару овец пасти и соверши героический поступок.
— Это — раз плюнуть! — сказал Витька. — Овцу от волка спасу.
— Точно.
И пошел Витька в подпаски, а писатель засел за книжку. Написал все как было, понес в издательство. Напечатали. С трудом, правда, но напечатали. «Теперь-то, — думает писатель, — никуда не денутся, похвалят! Еще бы! Мальчишка овцу у волка отбивал, собой жертвовал, чуть не погиб. Если бы не старший пастух, который убил волка, быть бы Витьке на том свете. Похвалят, определенно похвалят. А может, еще и премируют на конкурсе!» Писатель потирал руки от удовольствия.
Ан опять не тут-то было. Тетеньки и дяденьки пуще прежнего взъярились на писателя да с осуждениями и клеймением напустились.
Опустил голову писатель и пошел опять к Витьке. Видит Витька — голова у писателя на груди висит, догадался:
— Опять не то?
— Не то… — покрутил головой писатель. — А все ты виноват, Витька, все ты. Жизни не знаешь, и я, дурак, тоже увлекся.
— Как не знаешь? — возмутился Витька. — А это шо? — И он поднес писателю забинтованную руку. — Вот, в самой волчьей пасти побывала, до сих пор не зажила.
— Все это так, конечно, — поморщился писатель от того, что Витька такой непонятливый. — Волка не надо было убивать.
— А шо ж с ним делать? Целоваться? Да? Хищник, овцу, гад, зарезал.
— Да не хищник он! — воскликнул писатель. — Ты, Витька, какими-то древними понятиями живешь. — Волки давно уже не хищники, они теперь все стали санитарами.
— Чудно что-то, — удивился Витька. — На том, шо меня покусал, я не заметил не то что сумки санитарной, но даже повязки с красным крестом.
— Говорят тебе — санитар. Все они теперь только санитары. И ловят они теперь только больных, слабых овец. А хищник ты, Витька, ты — губитель живой природы. Понял?
— Не, дядя писатель, что-то ты не тово. — Витька покрутил пальцем возле виска. — Или это тебе те тетеньки так мозги засорили. Он, этот гад, «санитар» тот, пымал самую лучшую овцу. А пымал ее потому, что она суягная была, тяжело ей было бежать.
