Неравенство не было еще слишком заметным. Стандарт жизни верхов не слишком отличался от обычного, во всяком случае вначале [248, с. 614]. Росло прежде всего неравенство статуса: различия в регалиях, украшениях, количестве жен, размере строения и т. п. Однако именно это неравенство как раз и создавало тот все более зримый и ощутимый разрыв между двумя основными слоями-стратами (причастными к власти управителями с их социальными и имущественными привилегиями и содержащими их производителями), который с течением времени все больше становился нормой, приобретал святость нерушимой традиции. Так, например, на Таити вождь чифдом осуществлял практику редистрибуции таким образом, что, по свидетельству специалистов, у него редко оставалось что-либо сверх самого необходимого для его существования. Зато он содержал обслуживавших его потребности ремесленников и слуг (не говоря о женах, детях и домочадцах) и, главное, был табуированной персоной: все, чего он касался, наполнялось маной и потому становилось запретным для остальных. Разрыв между ним и его подданными был гипертрофирован до того, что вождя носили только на носилках: нога его не должна была ступать на землю, по которой ходили обычные люди [245, с. 158—159]. Подобная практика, конечно, крайний случай, в котором сосредоточились и обожествление лидера, и его отрыв от остальных, но в ней есть элемент общей нормы: чем дальше, тем заметнее верхи и низы расходились на социальной лестнице такой политической структуры, как чифдом.
Заканчивая раздел, связанный с анализом феномена протогосударства, следует дать дефиницию. Чифдом — это основанная на нормах генеалогического родства, знакомая с социальным и имущественным неравенством, разделением труда и обменом деятельностью и возглавляемая сакрализованным лидером политическая структура, главной функцией которой является административно-экономическая, отражающая объективные потребности усложняющегося коллектива. Чифдом являет собой как раз тот этап, на котором правитель из слуги общества начинает становиться, выражаясь словами Ф. Энгельса [4, с. 184], господином над ним. И здесь стоит особо остановиться на том, что же было экономическим фундаментом его господства.
Власть-собственность и раннее государство
Ни собственности как политэкономической категории, ни представления о собственности в ранних обществах не существовало. Можно условно именовать «племенной» или «общинной» собственностью то, чем владели первобытные коллективы, что считалось принадлежащим им и использовалось ими в ходе их хозяйственной деятельности. Однако не следует забывать, что понятие даже такого рода собственности может быть правильно интерпретировано лишь в контексте исключительного права пользования как прерогативы данной группы — будь то территория со всеми ее ресурсами, добытый продукт или символы, включая имя, песню, танец, ритуал, миф. В любом случае дело практически сводится только к
