Со II века н. э. язык этрусков, без сомнения, перестал быть живым, разговорным языком. Интерес античных писателей к этрускам, их истории и жизни ослабел. Это вполне понятно: с конца II века н. э. начался постепенный, но неудержимый упадок римского могущества, а это обстоятельство вовсе не благоприятствовало оживлению интереса к этрускам. Кстати, это относится не только к этрускам. Внимание римлян было поглощено жгучими социальными, хозяйственными, военными и другими проблемами, и такая ситуация не стимулировала исторические исследования. Те же исторические труды, которые появлялись, за редким исключением, не представляли собой научной ценности. Вместо серьезных и глубоких работ по истории Рима стали распространяться краткие обзоры важнейших событий, причем нередко совершенно невразумительные. Авторы подобных обзоров не утруждали себя скрупулезным исследованием исторических фактов.
В этих работах лишь изредка встречаются более или менее ценные сведения, которые могут обогатить наши знания об этрусках. Чаще всего в них повторяются легенды об этрусских царях, правивших когда-то в Риме, и сообщения о сражениях, в которых участвовали этруски. Однако иногда сведения и такого рода имеют известную ценность, особенно если они пересказывают источник, который до нас не дошел и о котором мы иначе вообще не узнали бы.
К подобным сведениям относится, например, сообщение о событии, происшедшем в 265 году до н. э. в этрусском городе Вольсиниях. Мы узнаем о нем из короткой цитаты из произведения Тита Ливия, которую во II веке н. э. вставил в свою работу римский историк Юлий Флор, а также из работы христианина Павла Орозия «История против язычников», написанной в V веке н. э.
Флор отметил лишь самые общие черты события:
«Вольсинская война. Последними из жителей Италии под защиту (Рима) попали вольсинцы, самые богатые из этрусков, которые когда-то попросили о помощи в борьбе с рабами, обратившими против своих господ свободу, им дарованную, захватившими управление городом и державшимися господами. Однако они были наказаны Фабием Гургием».
Орозий, живший почти на три столетия позже, рассказывает об этом намного подробнее:
«В то время вольсинцы, самые могущественные из этрусков, оказались из-за стремления к излишествам почти на краю гибели. Вследствие того, что их беззаботность превратилась в привычку, они предоставляли рабам скопом свободу, приглашали их на свои трапезы, сочетались с ними браком. Вольноотпущенники, которые получили некоторую власть, замыслили обрести ее всю преступным путем и после того, как избавились от ига рабства, воспылали мечтой о владычестве и прокляли своих бывших господ, которым верно служили, пока те были их хозяевами. Итак, вольноотпущенники, которые задумали преступление,— а их было такое количество, что смелая попытка эта закончилась удачей, — захватили город и присвоили имущество и жен своих господ, а самих их лишили крова и изгнали. Несчастные, изгнанные, голодные, они пришли в Рим. Там они рассказали о своей горькой судьбе и с плачем высказали свои жалобы. Римляне отомстили за них и своей властью способствовали восстановлению их бывшего положения».
